– Какая прелесть! – беззаботно сказала она. – Милая штучка.
В кусочке горного хрусталя не очень умело были вырезаны лошадка с жеребенком. Холли была уверена, что второго такого нет.
– О, Блейк! – Она позволила себе дотронуться до кулона, как бы между прочим повертела его в руках и увидела инициалы Тоби. – Где ты купил такую очаровашку? Я тоже хочу! – Она поднялась со стула и встала так близко к Блейку, что тот забыл о кулоне, завороженный ее близостью. Их лица были в нескольких дюймах друг от друга; его дыхание пахло алкоголем и табаком, и Холли боялась, что ее сейчас вырвет.
– Знаешь что? Поужинай со мной, и, может быть, я тебе его подарю.
– Правда? – захлопала она глазами, изображая глупую блондинку.
– Ну конечно.
Он потянулся обнять ее, и Холли пришлось якобы случайно опрокинуть на себя стакан с остатками лимонада.
– О, Блейк, извини, мне нужно найти дамскую комнату. Ты будешь меня ждать? Прямо здесь? Не уходи! Вдруг мы потеряемся!
Его маленькие блеклые глазки таращились на нее с таким вожделением, что Холли еле удержалась, чтобы не выцарапать их.
– Да, конечно, детка. Буду ждать тебя здесь.
Одарив его на прощание приторной улыбкой, она вышла из палатки. И тут же припустила со всех ног. Ей нужно было срочно найти шерифа.
Этот кулон висел в ее кабинете в клинике и пропал после ограбления. Значит, это сделал Блейк.
Она заметила в толпе Джо Грина, шерифа, который приезжал в клинику в ночь нападения.
– Джон! Подождите!
Она была в такой панике и так тараторила, что ей пришлось повторить свою историю два раза, прежде чем Грин ее понял. Она боялась, что Лафкин уйдет и выкинет кулон, и тогда не будет причин его задержать. Потому что пока нет никаких других доказательств, что это Лафкин напал на клинику.
Она вернулась в палатку, Джон следовал за ней.
Холли издалека увидела Блейка, по-прежнему сидевшего перед ее палаткой. К несчастью, он тоже заметил ее. И шерифа. Лафкин вскочил и помчался к парковке, как перепуганный заяц. Холли рванула за ним. Он должен заплатить за все. Она слышала, как Джон зовет ее, но даже не оглянулась.
Блейк добежал до стоянки и исчез среди машин. Там он замедлил свой бег, с облегчением решив, что оторвался от копов. Но он не оторвался от Холли. Она оперлась одной ногой на бампер и прыгнула сверху на его спину. Лафкин был больше, старше, сильнее, но она держалась. Она впилась ногтями в его лицо и обхватила ногами его рыхлое, вонючее тело. Блейк визжал и пытался сбросить ее, но Холли вцепилась в него мертвой хваткой. Он упал на землю, повалив ее за собой, извернулся и сел на нее сверху. Холли увидела занесенный кулак и зажмурилась, приготовившись к удару…
Но его не последовало.
Чьи-то сильные руки схватили Блейка за шиворот и дернули вверх.
Это был Чэнс!
Блейк кинулся на него, но Чэнс сбил его с ног. Одним ударом! Так что, когда их нашел Джон Грин, Лафкин валялся на земле с разбитым лицом.
Чэнс протянул Холли руку и помог ей встать.
– Ты просто звезда сегодняшнего родео, – процедил он. – Только быка перепутала.
Холли была вся в пыли и в синяках, но ей было все равно. Чэнс был здесь, а остальное не имело значения.
– Тебя ни на секунду нельзя упускать из виду! – Чэнс попытался говорить строго, но у него не получилось.
Он обнял Холли и поцеловал. Несмотря на то, что она была вся в пыли. Несмотря на то, что вокруг собралась толпа зевак.
Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя.
– Как… Что ты здесь делаешь?
– Я скучал по тебе, Куколка. Я должен был вернуться. Хотя не ожидал, что найду тебя, кувыркающуюся в обнимку с каким-то уродом.
– Это он ограбил клинику!
– Грин разберется с ним. Пойдем, тебе нужно умыться!
– Ветеринарная палатка… Я дежурю, я не могу уйти.
– Я вызвал Кевина.
Холли не стала долго нежиться под душем, ведь Чэнс ждал ее внизу. Она завернулась в большое полотенце, быстро расчесала волосы и побежала вниз по лестнице.
Чэнс был на кухне и что-то искал в холодильнике, и это было самое прекрасное зрелище в мире.
– Что ты здесь делаешь?
– Я здесь женюсь, если красивая девушка, которую я люблю, согласится. – Он закрыл холодильник и серьезно посмотрел на нее. – Я ушел из спецназа, Холли. Я прошел медкомиссию, мне предложили новый трехлетний контракт, но я не смог подписать его. Я всюду видел твое лицо.
