Роман, помня о великой чести, с трудом заставлял себя внимать речам великого оратора.
Зато генерал Торрес ловил каждое слово и, по наблюдениям Романа, ни разу не моргнул за все то время, пока продолжалась речь.
Когда их наконец отпустили, Роман разве что не вприпрыжку побежал по ступенькам.
– Простите, генерал, я забыл, – обернулся он к Торресу. – Как называется мой орден?
– «Звезда Карабобо», – отвечал генерал, неся себя так, как и положено нести орденоносцу. – Это самая почетная военная награда нашей страны.
Роман погладил рукой сверкающий крест на груди. Ну, Карабобо так Карабобо. Пусть будет, не помешает.
– Вы надолго задержитесь у нас? – поинтересовался генерал, когда они уселись в машину.
– Еще на пару дней, – отозвался Роман. – Хочу посмотреть водопад Анхель. Давно мечтал.
Генерал одобрительно кивнул.
– Конечно, капитан.
– В связи с этим у меня к вам небольшая просьба, генерал.
Торресу не слишком нравился фамильярный тон Романа. Но положение орденоносцев их как бы уравнивало, к тому же, нельзя было забывать, кому генерал был обязан своим орденом.
– Да, капитан?
– Мне нужен гид, как вы понимаете. Так вот, не могли бы вы отпустить на пару дней майора Эсперанце?
Торрес нахмурился.
– У майора много дел. Сейчас ведутся допросы арестованных. Каждый человек на счету.
– Да бросьте, генерал, – по-свойски сказал Роман. – Арестованные никуда не денутся. А Долорес, отдохнув, будет работать с удвоенной энергией.
Генерал молчал, косясь в окно.
– Так что, генерал? – нажал Роман. – Или мне обратиться со своей просьбой к президенту? Он обещал выполнить любое мое желание, помните?
Торрес вздрогнул. Этот русский – отчаянная голова. Чего доброго, и правда дойдет до президента.
– Будь по вашему, – обреченно сказал он. – Но только два дня.
– Благодарю, генерал, – улыбнулся Роман. – Вы настоящий друг.
Торрес только вздохнул, не зная, радоваться этому заявлению или огорчаться.
– А все-таки, капитан, – спросил он через минуту. – Кому вы звонили из туалета на вилле Рамеро?
– Даю вам честное слово, генерал, – ответил Роман, – это был звонок самого личного характера.
– Да ну вас, – отвернулся от него Торрес.
И добавил вполголоса.
– Благодарите Бога, что все так закончилось.
Роман на это только улыбнулся, думая о том, какое платье будет на Долорес сегодня вечером.
Москва, ГРУ, 24 сентября, 10.00
– Что у вас, подполковник? – спросил генерал Слепцов у вошедшего помощника.
– Я по поводу капитана Морозова, товарищ генерал.
Слепцов поморщился.
– Вечно у вас дурные вести с утра.
Он махнул рукой.
– Садитесь.
Дубинин присел на стул.
– Ну, что там? – сверкнул золотом оправы Слепцов.
– Вы приказали дать ход рапорту об отставке Морозова, товарищ генерал.
Слепцов пожевал губами.
– Ну. И что же?
– Но ведь операция в Венесуэле завершена успешно, товарищ генерал.
Слепцов грозно выпрямился.
– Только потому, что Морозову опять повезло. Но его подход к делу ни к черту не годится! Он проявил в очередной раз вопиющее самоволие, поставившее под угрозу всю операцию.
Генерал по обыкновению налился багрянцем: воспоминания о том, как его чихвостил венесуэльский генерал, были еще слишком болезненны.
– Но он был в безвыходной ситуации, товарищ генерал, – твердо ответил Дубинин. – Он едва не погиб, но сумел сообщить данные о покушении службе безопасности. И покушение не состоялось.
Слепцов забарабанил пальцами по столу.
– К чему вы клоните, подполковник?
– Я думаю, товарищ генерал, – без колебаний заявил Дубинин, – что рапорт надо придержать.
– Вы думаете?! – разозлился Слепцов, вскакивая.
Он забегал по кабинету.
– Вы думаете! Хорошо вам сейчас думать. А что думал я, когда не знал, объявится ваш Морозов или нет? В который раз он нарушил все инструкции! Я больше не могу терпеть этого разгильдяя в отделе. Пускай он ищет работу в другом месте, а с меня достаточно. Все, подавайте рапорт наверх. Я свое слово сказал.
Слепцов сел за стол и уставился в окно. Но, как ни странно, Дубинина не прогонял.
– Вряд ли нас поймут, товарищ генерал, – немного помолчав, сказал подполковник.
– Это почему? – метнул на него настороженный взгляд Слепцов.
