Хозяин дома пан Добровольский, несмотря на нужду, очень неохотно принял Курда к себе на квартиру. Паню Полю, считая полькой, он ругал втихомолку за то, что продала свою совесть за эрзацконсервы и вышла замуж за фрица. Но что поделаешь? Немцы здесь хозяева, а они, поляки, должны угождать им и терпеть.
Однако многие не хотели терпеть и находили свои методы борьбы. В городе на заборах появились надписи: “Берегись, фашисты! Днем город ваш, а ночью - наш”. Вслед за этим городская информационная газета “Гонец Краковский” объявила о поимке партизана, покушавшегося на жизнь немецкого офицера. Однако оккупанты пока чувствовали себя хозяевами. Но город глухо кипел. Казалось, вот-вот чаша переполнится, и вспыхнет пожар. Шутка сказать - эта часть Польши оставалась чуть не единственным местом, где еще можно было спать спокойно, не бежать стремглав в бомбоубежище. Поэтому в этом районе сосредоточив; многие немецкие военные власти, некоторые польские правительственные учреждения, покинувшие неспокойную Варшаву, а также знать, бежавшая со всей Польши и даже из ставшей небезопасной Германии.
В магазинах ничего не было, рынок пустовал, а на черной бирже кишело спекулянтами. Со всех сторон только и были слышны крики:
“Довоенный, довоенный материал! На мужской костюм!”
“Русская довоенная шерсть”.
“Английский бостон”…
Спекуляция стала самой модной и прибыльной профессией. Все менялось на продукты питания. Злоты обесценивались. Их отдавали пачками за десяток яиц, банку консервов или яичный порошок. У некоторых появились даже доллары, которые пока кое-как ценились.
Здесь же, на рынке, можно было услышать всякие новости, узнать настроение или, говоря на военном языке, “моральное состояние населения”. Одни тихонько ругали Гитлера, другие громче поносили эмигранта Миколайчика, третьи во все горло негодовали на русских. Последние были в более выгодном положении. Их никто не арестовывал. Наоборот, немцы всячески поощряли таких горлопанов. Но их с каждым днем становилось все меньше и меньше. Советские войска успешно наступали по всему фронту. Победы под Москвой, на Ленинградском фронте, на всех Украинских фронтах отозвались здесь новыми эшелонами раненых, прибывших с театра военных действий. Это убедительнее всех газетных сводок свидетельствовало о том, что миф о непобедимости гитлеровской армии терпит крах.
Разведчикам приходилось внешне приноравливаться к обстановке, влиться в общий поток, чтобы оставаться незаметными. Курц “добросовестно” трудился, старался войти в доверие к хозяевам, а пани Поля-Мариана пока присматривалась, входила в свою роль. В эти дни им особенно хотелось прямых боевых действий. Когда проходили мимо аэродромов, вокзалов и других объектов, их так и тянуло подложить мину или пару кусков тола и поднять в воздух склад с горючим, состав или просто взорвать вокзал, в котором было так много солдат и офицеров. Но… они не для этого сюда посланы. “Ваше дело - наблюдение и информирование Советского командования”, - помнили они указание.
Анатолий вошел в доверие к начальству и через месяц его послали в санчасть аэродрома, в трех километрах от их квартиры. Центр одобрил действия Анатолия, и он работал очень “старательно”. У него появилось много “друзей”. Пани Поля тоже не теряла времени даром. Подружилась с хозяйкой и при ее помощи начала заниматься мелкой ручной торговлей, стала “хандляжкой”, как в Польше называли спекулянтов.
Новое занятие давало возможность ходить по базарам, по магазинам, прислушиваться к разговорам, примечать, что делается вокруг. Профессия спекулянтки никого здесь не удивляла: этим занимались многие женщины, даже зажиточные и богатые.
В назначенное время пани Поля-Мариана выходила в эфир, передавая новую информацию. В эти минуты она чувствовала себя самой счастливой, как будто в самом деле побывала на “Большой земле”. Она неизменно заканчивала передачи знакомым всем радистам кодом-жаргоном “99”, что означало “целую”. Ей было все равно, кто этот радист: мужчина или женщина, молодой или старый. Он - советский человек с “Большой земли”, и этого было достаточно.
