- Что, правда? - именно этим, ехидным голосом, что Олег "услышал" и спросила Татьяна.
- Вполне. Чили, Бразилия, Аргентина, в конце концов! - не повелся Олег.
- "Зачем нам, поручик, чужая земля?" - Пропела вдруг Таня.
- Мне незачем, - пожал плечами Ицкович. - Я...
- Спасибо, Олег, - как-то неожиданно мягко и душевно сказала Таня, не отводя взгляда, ставшего, напротив, неожиданно твердым. - Но никуда мы не поедем.
"Мы! Или она просто?.."
- Я не о себе забочусь.
- Я поняла, - кивнула она. - Но ты себе никогда этого не простишь. И мне не простишь.
- Не простишь! - Повторила она, останавливая Олега жестом руки. - Даже если никогда слова не скажешь, все равно не простишь. А я... Впрочем, это не важно пока, - прервала она какую-то свою мысль, не захотев озвучивать. - Но ведь и я себе не прощу. Я уже думала об этом... Что ты делал в Праге? - спросила она вдруг.
- Я убил Гейнлейна, - забывшись, по-немецки ответил Олег.
- Писателя?! - Округлила глаза Таня.
- Какого писателя? Ах, вот ты о чем! - усмехнулся Олег, сообразив, в чем тут дело. - Во-первых, не Хайнлайна, который живет в США, а Хейнлейна, который лидер судетских немцев.
- И за что ты его?
- Да, в принципе, не столько за что, сколько для чего, - объяснил Олег. - Он был ключевой фигурой в 38-м, может быть без него и Мюнхен не состоится.
- Мюнхен... Ты уверен? - Уточнила Таня, не отреагировав на факт убийства.
- Ну, какая, к черту, может быть тут уверенность! - Ицкович все-таки закурил. - Я просто пытаюсь сделать то, что в моих силах. Хоть что-нибудь сделать.
- Думала об этом, к сожалению, кроме Гитлера и остальных Г, ничего не надумала, - призналась Таня и потянулась за сигаретой. - Но вдвоем-то мы больше сможем, как считаешь?
"А вчетвером? Ну, да, снявши голову, по волосам не плачут!"
- Что, правда? - Повторил ее собственную реплику Олег.
- Абсолютно!
- А... - Решиться на вопрос было, ой как, не просто, но Олег уже начал понимать простую истину: не сделанное сегодня, возможно, уже не удастся сделать никогда. - Таня я тебя...
- Не торопись! - Ее пальцы стремительно коснулись его губ, что называется, "запирая уста". - Пожалуйста! - Добавила она. - Дай мне собраться с мыслями, разобраться... с собой... Ну, ты же не маленький, должен понимать. - Грустно улыбнулась она. - И потом, после Зальцбурга я, скорее всего, должна буду вернуться в Москву.
- И вернешься? - Насторожился Олег.
- А почему бы и нет? До 37-го целый год. Снова пошлют, а если не вернусь... Нелегальное положение?
- А так легальное?
- Так я под своим именем в Париже могу появиться, а если не вернусь, искать станут. Ты же знаешь!
- Тоже верно, - кивнул Олег, в голове которого вдруг начала формироваться нетривиальная идея. Рискованная, дерзкая, но зато куда как более эффектная и эффективная, чем индивидуальный террор мелкого пошиба.
- Что? - Насторожилась Таня, почувствовав что "что-то происходит".
- Ты едешь, как курьер? - спросил он вместо ответа.
- Да.
- А вот скажи, мог бы кто-нибудь "вычислить", что ты связана с коммунистами?
- В каком смысле? - нахмурилась Таня, еще не уловившая к чему он клонит.
- Ну, кто-нибудь, кто мог бы "стукнуть" мне - немцу - что вот эта барышня была связана с французской компартией?
- Ты серьезно?
- Вполне, Танечка! Ну, напрягись!
- Питер Кольб! - Выпалила Таня.
- Кто он? - Сразу же взялся за дело Олег.
- Мы с ним учились вместе... он эльзасец... Он мог знать, хотя я не уверена, что знал... А потом он уехал в Германию... Вроде бы вступил в НСДАП...
- Ты знаешь, где он сейчас?
- Семь месяцев назад был в Париже.
***
- В Зальцбург тебе нельзя. - В этом вопросе Таня была непреклонна и, в принципе, совершенно права. Разведка не детская игра в песочнице, но сердце, черт возьми, с прописными истинами соглашаться не желало.
- Я вернусь завтра, но завтра ты ко мне даже близко не подойдешь - Сказала она непререкаемым тоном и посмотрела Олегу в глаза уже взглядом "я начальник - ты дурак". Судя по всему, она знала, какое впечатление производит на него - и, вероятно, не только на него - этот взгляд "глаза в глаза". - Вполне возможно, что за мной будут следить.
