- Несколько пессимистический взгляд на вещи, дорогой Майкл. Хотя это, скорее, забота наших коллег из Пятой Секции[14]. А дело мистера Си[15] и наше - информировать Правительство Его Величества об угрозах Империи, исходящих из-за рубежа, - Майкл насторожился, похоже, сейчас он получит очередное задание, - и вот здесь у нас возникли некоторые изменения.
- Изменения? - не дождавшись окончания паузы, задал вопрос Гринвуд, - Британия теперь подружилась с Коминтерном?
- Скажем так, - майор всегда излагал свои мысли предельно осторожно, - появилось мнение, весьма обоснованное мнение, некоторых ДОСТАТОЧНО серьёзных лиц, - он повернул голову в том направлении, куда удалился младший Черчилль, - что пока мы высматривали нашествие так называемых "обезьян-бабуинов", возникла опасность со стороны "гуннов".
Судя по лексикону[16], сэр Энтони имел беседы не только с сыном, но и с отцом. Вероятно, - подумал Майкл, сохраняя "poker face"[17] - они встречались, когда начались разговоры о возвращении Черчилля в правительство.
"Это стоит отметить на будущее", - подумал Майкл.
- Существуют опасения, что германский канцлер Гитлер трактует термин "Возрождение Германии" слишком широко. В частности, в плане возрождения её военной мощи. И если правительство это прозевает, Британия может оказаться не столько субъектом, сколько объектом европейской политики. И этого бы мистер Си никоим образом не хотел допустить.
Майор замолчал и неторопливо начал пить чай. Майкл откинулся в кресле.
- Прошу прощения, сэр, я хотел бы прямо спросить, какова будет в этой ситуации моя миссия?
- Вы, Майкл, великолепный журналист. - Сэр Энтони чуть кивнул, поставив чашку на стол, непонятно: кивок этот относился к чаю или к Майклу.
Майкл на всякий случай "благодарно" улыбнулся, пусть даже - "я рад, что вампонравился чай", но и майор вряд ли приняв этот скромный жест за чистую монету, продолжил:
- И редакция "Дэйли Мэйл" наверняка заинтересуется вашей идеей цикла статей об англо-голландских экономических связях. Ну а если во время вашего пребывания в Амстердаме вывыясните кое-что (а ещё лучше и не только кое-что) для нас с мистером Си о связях германо-голландских (и не только экономических), это бы очень нам помогло.
А, старый лис! Не сказал "мы были бы благодарны"! Хотя при таком-то более чем скромном финансировании, о чём он сам твердит при каждом удобном случае...
- Так, когда высобираетесь посетить Амстердам, дорогой Майкл? - глаза сэра Энтони неожиданно стали холодными, а взгляд - жестким. Не изменился только голос. Очень добродушный голос, можно сказать, расслабленный.
- Я планирую встретить там Новый Год.
Через минуту он встал, коротко поклонился своему старшему собеседнику и плавно - не демонстрируя офицерской выправки, а лишь показывая свою спортивность - повернулся и направился к выходу.
В коридоре лондонского клуба "White's" царил традиционный полумрак...
Из газет:
В начале года английский кабинет, без сомнения, будет обновлён...
Итало-эфиопский конфликт и международный кризис...
Убийства и аресты антифашистов ширятся в Германии...
Deutschland, Deutschland iiber alles,
Uber alles in der Welt!
Von die Maas bis an das Memel,
Von der Etsch bis an das Belt!
(Германия, Германия превыше всего, Превыше всего на свете. От Мааса до Мемеля, От Этча до Бельта!)
Солнце, искрящийся снег, темные силуэты сосен, и вечные горы, напоминающие... что жизнь быстротечна. Она лишь сон, красивый или не очень, приятный или нет.
А какой сон приснился мне? - Вильда не хотела признавать, что, возможно, ей снится унылый неинтересный сон про женщину, которая мечтала взлететь, как птица, но обнаружила себя "на кухне, в кирхе, и в детской". Увы, но такова правда жизни, неоднократно описанная в прозе и в стихах, пропетая с амвона, подкрепленная розгами строгой фрау Линцшер и растолкованная ласковыми ну-ну-ну "милой мутер". Нет ничего удивительного в том, что идея не просто носится в германском воздухе, она сам этот воздух... суть... идея земли и крови. Куда от этого бежать, если романтический Gestalt[18] "Великой Женственности" растворен не только в стихах божественного Гёте, но и в великолепных, как пенящееся шампанское, строках изумительного, хоть и запрещенного нынче, Гейне?
