- Я пока вне подозрений, - объяснил он, изобразив, правда, на лице некое подобие выражения "объясняю для тех, кто в танке".
- В том смысле, что я там все еще Себастиан фон Шаунбург и ни разу не еврей, и, разумеется, не агент НКВД. Если у меня и могут быть неприятности, то не из-за тебя, Танюша.
Его голос не дрогнул, но что-то такое в голубых "арийских" глазах промелькнуло, и это что-то заставило Таню сжаться.
- Проблемы у меня с Эрхардтом[231], Улем[232] и трепачом Альвенслебеном[233]... В тридцать четвертом Гейдрих вытащил меня... то есть, Баста, конечно, буквально из-под ножа. - Олег взял у Виктора фляжку, глотнул, передал Степану и продолжил:
- У фон Шаунбурга в силу происхождения, способностей и увлечений юности были - то есть, частично и сейчас имеются - весьма разнообразные знакомства...
Как-то так вышло, что об этой стороне жизни Баста фон Шаунбурга Олег им еще не рассказывал. Во всяком случае, Таня слышала эту историю впервые и, как часто случалось с ней в последнее время, едва не потеряла ощущение реальности. В самом деле, там, в Москве, она видела живьем несколько человек, о которых было столько разговоров в годы ее молодости, да и зрелости в далекой постсоветской Москве. Седьмого ноября тридцать пятого она шла с колонной комсомольцев шарикоподшипникового завода. Когда проходили мимо мавзолея Ленина, она - как, впрочем, и все остальные - смотрела на трибуну, а там... Там стоял Сталин. Но там же и Ворошилов был, и Молотов, и Калинин, и другие... Жаннет не всех узнала, так как о многих ничего не знала, Таня, откопав это впечатление в памяти симбиота, опознала почти всех по фотографиям перестроечных времен, что заполняли тогда газеты и журналы. А сейчас вот Олег рассказывает с небрежной интонацией, подходящей для изложения рутинных вещей, о таком, что даже дух захватывает.
-...большой шишкой он там не был, но... - продолжал между тем Олег.
- Постой! - Снова вклинилась в разговор Ольга. - Альвенслебен, это тот, который крутится вокруг Ауви[234]?
- Да. - Кивнул Олег.
- А Ауви это принц Август? - Уточнил Степан.
- Разумеется. - Как-то слишком надменно бросила Ольга.
"Пожалуй, Олег прав, - поняла вдруг Таня. - Им не следует оставаться вместе слишком долго".
Три мужика между собой ладили уже много лет, хотя большей частью на расстоянии. И они с Ольгой оставались подругами... Но, во-первых, теперь они оказались в ситуации "три плюс два", а во-вторых, их с Ольгой пара резко изменила свой характер. Раньше вела Таня, теперь же...
"Да... Это уже и не Оля... Или не совсем Оля".
- Ну, у тебя и знакомства, Цыц! - Покрутил головой Виктор.
- А почему ты Олега Цыцем называешь? - Чисто на автомате спросила Таня.
- А потому что очень на "ё... твою мать похоже"! - Хохотнул Виктор.
- Что?! - Не поняла она.
- Ты что, анекдота не знаешь? - Удивился Степан.
- Нет...
- Ну вот лет несколько назад, - грустно усмехнулся Степан и даже головой покачал. - Году в двадцать девятом, скажем, или тридцатом на нашей общей родине...
- Н-да. - Крякнул Виктор и, закурив, уставился в безоблачное небо.
- Создали в одной деревне колхоз. - Продолжил Степан, а Олег, который, наверняка, знал этот анекдот не хуже своих друзей, приложился между делом к фляжке. - И вот сидят, значит, вновь испеченные колхозники и решают, как им свой колхоз назвать. Идеи, как водится, есть. Одни предлагают назвать "Красным лаптем", другие - именем товарища Мичурина, - при этих словах Федорчук хмыкнул, нарушив свое философское созерцание небес. - А один старичок, - продолжил, как ни в чем не бывало, Степан. - Возьми и скажи: а давайте назовем колхоз именем Рабиндраната Тагора[235]! Все, разумеется, от такого предложения слегка обалдели, не говоря уже о том, что абсолютное большинство пахарей имени индийского гуманиста отродясь не слыхали. Однако инструктор райкома был дядька грамотный и, пережив первый шок, говорит. Ну, что ж, говорит, товарищ Тагор известный индийский патриот, но почему его именем надо колхоз называть? И был ему ответ: да уж очень на "Ё... твою мать" похоже!
