— И что случилось?
— Ничего. Он поблагодарил меня и пошел домой. И мало-помалу мы стали друзьями. Но началось все с того, что мы перестали враждовать. Мы больше не дрались и не плевали друг в друга, если наши пути пересекались. Ну а дружба завязалась позднее и развивалась довольно медленно.
— Значит, первый шаг сделали вы.
— Ну, можно сказать и так. Но в некотором отношении и он пошел мне навстречу тогда, в душе. Он ведь мог оттолкнуть меня, но не сделал этого.
Я принялась наконец за свой давно остывший суп, думая о том, насколько по-другому могло все сложиться, если бы я поменьше копалась в своих чувствах.
— А вы и Майк все еще друзья?
Кристофер усмехнулся:
— Да. Собственно говоря, его младшая сестра была моей женой.
— О!
Я не знала, что бы такое сказать. Снова речь зашла о его жене. Его способность прощать привела его прямиком к счастью. Моя же неспособность примириться с обидами привела меня… Ну вы знаете к чему.
— Николь! — Кристофер подался вперед, ко мне, так близко, что его дыхание коснулось моих волос и слегка растрепало их. — Я готов побиться об заклад, что Марта Кокс жива, здорова и благоденствует.
— В таком случае где же она?
— Кто знает? Жизнь сложна. Вероятно, у нее были собственные причины исчезнуть. Но я скажу вам одну вещь. Едва ли ее исчезновение имеет отношение к фруктовому кексу.
— Вы действительно так считаете?
Кристофер кивнул:
— Ни минуты не сомневаюсь. И, если вы не возражаете, я готов помочь вам найти ее. Мне всегда хотелось быть сыщиком-любителем. К тому же я пересмотрел столько фильмов с Диком Пауэллом, что буду просто счастлив помочь вам.
— Правда? И с чего мы начнем?
— Ну, сначала мы закончим наш обед. Потом выпьем кофе. А дальше будем думать, почему только что нанятая на работу бывшая «Мисс Джорджия» пожелала исчезнуть и где она может обретаться. Как вам такой план?
— Отлично. Но ведь полиция уже несколько дней разыскивает Марту Кокс — и никаких результатов.
— Верно. Интересно знать, в полную ли силу они стараются? На этой неделе они не особенно напрягались. В газетах ее исчезновение тоже освещалось не очень широко. Полиция ведь и сейчас ведет расследование? Да? В то же время нет оснований считать, что идет нечистая игра. Марта Кокс исчезла, но едва ли это преступление, если исчезает взрослый человек в здравом уме и твердой памяти.
— Возможно.
В том, что говорил Кристофер, просматривался несомненный здравый смысл.
— Но давайте попробуем рассудить по-другому, — продолжал он. — Все свидетельствует о том, что едва ли она была отравлена. Если бы это было так, ее обнаружили бы в отеле. Верно? Или где-нибудь на обочине дороги рядом с ее машиной, и дыхание ее отдавало бы запахом фруктового кекса. А этого, как вы знаете, не случилось. Да и смертельно больные люди обычно не склонны упаковывать свои чемоданы и спокойно уезжать.
В первый раз за эти дни передо мной блеснул луч надежды. И тут мы подошли к лучшей части обсуждения нашей проблемы. Я положила ложку:
— А почему у вас выдался такой тяжелый день?
Кристофер поднял брови:
— Итак, мы возвращаемся к самому началу. Верно? Для меня этот день был ужасным не в том смысле, что пришлось заниматься ужасными вещами. Я не ходил вокруг да около, собираясь признаться в убийстве. Просто…
— Что?
— Я наконец осознал, что вряд ли смогу стать писателем-романистом. Я приехал сюда в надежде найти источник вдохновения. Но этого не случилось. И дело не в Саванне, а во мне самом.
— Но что вы хотели здесь найти? Какого рода вдохновение?
— Не знаю толком. Просто почему-то мне казалось, что здесь я найду нужный мне импульс.
— Но может быть, вы еще здесь что-нибудь и найдете, — возразила я и ободряюще коснулась его руки. Медленно и нежно он взял мою руку и погладил ее.
— Думаю, это уже произошло, — сказал он тихо.
И прежде чем я успела ответить, принесли наконец пышущее жаром второе блюдо. И в первый раз за эти несколько дней я почувствовала, что отчаянно голодна.
Мы больше не возвращались в тот день к вопросу о судьбе пропавшей бывшей «Мисс Джорджии». Да, впрочем, и ночью тоже.
Все происходило как в тумане. Все, что я запомнила, — это то, что мы пришли ко мне домой и долгие часы просидели рядом, и он обнимал меня за плечи. И это казалось мне правильным, естественным и нормальным.
