Улавливаете, на что я намекаю? Он прекрасно понимал, что я хочу сказать. И вот тут-то меня снова начали одолевать сомнения. Я решила слегка изменить направленность нашего разговора и принялась расспрашивать о его работе. О! Он был в ударе! И это еще слабо сказано! Он заговорил о своей преподавательской деятельности в Чикаго. Он преподавал в одном из колледжей в вечернюю смену. Все его студенты были уже взрослыми людьми. Некоторым было за шестьдесят, но все они горели желанием учиться.
— А какой предмет вы преподаете?
Кажется, это был вполне невинный вопрос. Правда? Но он заерзал на своем стуле, будто ему стало неудобно сидеть.
— Да я преподаю все понемногу, — ответил он осторожно.
В свое время мне доводилось встречать многих преподавателей колледжей — главным образом когда я училась в колледже сама. Всех их отличала одна особенность: они все были склонны распространяться о своей деятельности до тошноты, описывая в мельчайших деталях свою работу и не упуская ни одной мелочи. Одни названия читавшихся ими курсов лекций занимали массу места.
И никогда никто из них не говорил: «Преподаю немного того, немного сего». Ни-ког-да.
— Интересно, — отозвалась я и опустила глаза.
— Ну да, в известном смысле.
Он снова посмотрел на меня и улыбнулся:
— А теперь расскажите мне о своей семье, особенно тех ее представителях, что родом из Саванны.
— А почему, собственно, вы хотите о них узнать?
— Мне нужен материал для моей книги. И я буду весьма признателен за любую информацию — имена, разумеется, будут изменены, чтобы никого не обидеть.
— Благодарю вас, Джек Уэбб. Но, право же, мне хотелось бы побольше узнать о дисциплине, которую вы преподаете. Это литература? Пожалуйста! Я искренне интересуюсь.
— Ну, по правде говоря…
— Да, а как насчет вашей семьи? Вы женаты? У вас есть дети?
Я широко улыбнулась и заметила, что он на мою улыбку не ответил.
— Ну, по правде говоря, это так.
У меня возникло ощущение, что кто-то саданул меня под дых. На мгновение меня затошнило.
— Вы разведены? — отважилась я спросить.
— Нет, нет, не разведен.
— Так, значит, женаты?
Голос мой зазвучал пронзительно.
— И это неверно.
— Но если вы не…
Наши взгляды встретились.
— Я вдовец. Моя жена погибла в автомобильной катастрофе три года назад.
Это сообщение лишило меня дара речи. Наконец я собралась с силами и выдавила из себя:
— О! Мне так жаль.
На секунду его лицо помрачнело. Потом туча сошла с его чела.
— В первые два года было прескверно. Первое Рождество без нее, первый день рождения. Но мы крепились, справлялись. Я и моя дочка. Ей пять лет.
— Как чудесно, что она у вас есть. — Я знала, что тон мой не отражает никаких чувств, но на большее я не была способна. — Как ее зовут?
Он наконец снова улыбнулся, и на этот раз улыбка получилась настоящей, а не вымученной гримасой подавленной боли.
— Ее зовут Адель.
Казалось, мир стал светлее, когда он произнес это имя.
— Адель? Как удивительно! Это имя тетушки, которая…
— Знаю, знаю. Той, в чьем доме вы живете.
— Это верно!
Принесли счет. Кристофер открыл бумажник и показал мне фото Адели, которое носил в нем. Это была красивая кудрявая темноволосая девочка.
— Должно быть, ее мать была красавицей, — заметила я.
Задумчивая улыбка тронула его губы, и я почувствовала, как сжалось его сердце.
— Да, она была красивой, — ответил он просто.
Я уже собралась было спросить о блестящем металлическом значке, но не смогла заставить себя. Просто не смогла. Мы молчали, пока он расплачивался. Я попыталась получше рассмотреть его значок, но он сверкнул и пропал. Это произошло слишком быстро, и у меня не было возможности как следует увидеть его.
— Итак… — сказал он, помогая мне надеть жакет, когда мы выходили из ресторана.
— Не угодно ли вам зайти ко мне выпить кофе?
Неужели это сказала я? Это я приглашала копа посмотреть на место преступления? Почему я сразу же не предложила ему образец ДНК и свое полное признание?
Кристофер улыбнулся, и я осознала, что и в самом деле пригласила его. И была бы счастлива в любое время повторить приглашение. Ну, хотя бы для того, чтобы увидеть выражение его лица.
— Буду в восторге. Мне ехать следом за вами?
