— Меня, в отличие от супротивника моего, не учили искусству ратному, потому этот человек будет носить щит за меня в поединке.
Павшины сторонники возмущённо загомонили. Горячий Плоскиня предложил другу:
— Возьми кого из наших, Павша!
Павша презрительно плюнул себе под ноги, ответил:
— Этому гадёнышу ничего не поможет!
Пестряй продолжал горячиться:
— Слышь, Загиба! Если Павша не убьёт тебя, то со мною встретишься! Тебя на свете этом никто не любит, все помнят шкоды твои и за что тебя из дружины выгнали!
— Жаль будет парня, если убьют или покалечат в поединке, — прогудел Добрыня. Владимир, хмурясь, смотрел в сторону поединщиков. Павша понравился ему: такой не побежит с поля боя, а этот Некрут нашёл, видать, подобного себе: из дружины просто так не погонят. Князь желал в душе, чтобы Павша одолел противника.
Колот яростно скрёб поросшую бородой щёку. Было ясно, что Некрут всё продумал заранее; Загиба этот не зря тут появился. Догадывался Некрут, что Павше его воинская честь не позволит взять кого-либо, чтобы носить за собой щит. Лапа твёрдо решил для себя: если с сыновцом что-нибудь произойдёт нехорошее, то Некрут не доживёт до зимы.
Противники, как хищники, осторожно приближались друг к другу, выбирая возможность для укуса. Загиба крался полусидя, давая обзор Некруту. Ему нельзя ударять щитом, можно только защищать поединщика. Павша два раза быстро ударил в бок и сверху, оба раза опальный кметь стремительными движениями отбил удары.
Преимущество двух кметей очевидно для зрителей: тяжёлый щит позволяет быстрее двигать обеими руками, бить мечом тоже получается сильней. Ещё можно загнать противника до устали, что и пытались сделать Некрут с Загибой. Павша пытался обойти многорукое человеческое чудовище, но Загиба каждый раз успевал поворачиваться вокруг Некрута, принимая на щит клинок, — ратная выучка пошла впрок, да не туда. Некрут, который по-настоящему так ни разу и не ударил, вдруг рубанул Павшу сверху, поймав мгновение, когда Загиба присел в очередной раз со щитом. Меч скользнул по шлему, проскрежетал по звеньям кольчуги и скользнул в сторону.
— Баба лучше ударила бы! — зло веселясь, заорал Плоскиня. Глядельщики загоготали, поддерживая поединщиков. Некрут спешил работать мечом, невольно заставив шевелиться и Загибу. Павша отступал, перемещаясь по полю, и явно устал. Некруту, наконец, удалось достать Павшу: он снова рубанул сверху и вкось, разрезав рукав и предплечье Павши. Колоту было видно, что племянник хоть и получил царапину, но глубокую и будет терять силы вместе с кровью.
В грудь будто ударили молотом, рана ослабила хватку руки на черене меча, и Павша пожалел, что на рукояти нет паверзи[229]. Противники были в полной силе: Загиба был так же пружинист, Некрут щерился осмелевшим дворовым псом.
Павша двинулся вперёд. Некрут, увлёкшись лёгкостью близкой победы, снова ударил сверху, попав прямиком по подставленному щиту и почти валясь на Загибу. Павша с силой пнул ногой по щиту противника, опрокидывая его на спину. Некрут отбежал, чтобы тоже не завалиться, на несколько саженей, разделившись с соратником.
— Бей!
— Не жди, кметь!
Некрут пытался снова слепиться с Загибой, но Павша замахнулся, отгоняя его. Ударил несильно, но Некруту и этого хватило. Загиба, понимая, что встать не успеет, закрутился ужом, пытаясь спрятаться под щит. Чётким ударом Павша отсёк ему ступню и развернулся к Некруту — его соперник был уже ему не опасен.
— Ты теперь без щита, поединщик! — громко объявил Турин Некруту. Загиба, как уж, пополз дальше от поля боя, влача за собой кровавый след.
— Не уйдёшь! — Плоскиня и Усад высунулись из толпы, ухватив Загибу за стегач, потащили его, как добычу. Добрыня собирался было послать гридней, не то убьют ведь его парни, но Владимир крепко схватил его за руку: «Нет!» От такого, как Загиба, пользы нет, только вред один.
— Ты ещё можешь победить, коли Роду угодно, — молвил Павша Некруту, отбрасывая в сторону щит. Потом на пирах будут говорить, будто не хотел Павша нечестной победы, но в самом деле меч уже выскальзывал из раненой окровавленной длани. Он переложил меч в левую руку, обратив на себя внимание Некрута, снова нехорошо оскалившегося.
