В страну ледяного молчания - страница 31
— Единственным источником наружного света во время „большой ночи“ была луна. Мы с нетерпением ожидали спокойной, ясной лунной погоды, чтобы совершать дальние прогулки в пределах нашего острова.
— Основные метеорологические наблюдения, которые велись трижды в сутки с момента отхода ледокола за все время нашего пребывания на Земле Франца-Иосифа и ежедневно передавались по радио на материк по четырем адресам, были несколько затруднительны во время сильных северо-восточных штормов, поднимавших с поверхности густые облака снега. Чтобы пройти по сугробам около сотни шагов, отделявших метеорологическую площадку от жилого дома, приходилось прибегать к героическим усилиям. Во время метели, когда дом до самой крыши бывал занесен снегом, мы даже на этом ничтожном расстоянии теряли ориентацию и подолгу блуждали в потемках.
Единственный „проспект прекрасном женщины“ заносился снегом.
— Перезимовать на Земле Франца-Иосифа — не поле перейти. Мы провели год в условиях совершенной изоляции на необитаемом архипелаге, обремененные нелегкой бессменной службой в неведомой для геофизики стране.
— Помню… Февраль. Полярная ночь. Ураган. Нас семеро сидят в доме. Мне надо итти на вахту, голыми руками возиться с точными приборами, с железом, сталью и медью. Записывать. Температура — 35° Ц. Одеваюсь: сперва кожа, потом меха. Заматываю лицо длинной сухой портянкой.. Оставляю две небольших щели для глаз. Привязываю электрический фонарь. Вырываю наружную дверь. На улице свист ветра, шторм. Плашмя падаю в сугроб. Осваиваюсь. Около глаз — белая стена, визжащее ледяное жгучее молоко.
— Захлебываюсь. Мускулы груди не в силах вытолкнуть воздух против режущего ветра. Соображаю: норд-ост, сила — 10—12 баллов. Провода на площадке ревут. Нужно двигаться. Ожесточаюсь. Атакую. Ветер сносит. С трудом сделав наблюдение, ощупью ползу обратно. Блуждаю в сугробах. Кричу. Навстречу бегут встревоженные собаки. Бросаются. Лижут заиндевевшее снегом лицо. Наконец дома. Шифрую полученные сведения.
— Телеграмма готова. Будишь радиста, суешь ему, еще сонному, метеотелеграмму. Через несколько минут слышен равномерный звук мотора; телеграмма несется по эфиру через неизмеримые пространства льда и снега в Архангельск, Ленинград, Москву, Харьков. С каким нетерпением дежурный синоптик Главной геофизической обсерватории Ленинграда ожидает „далекую радостную телеграмму“. С каким удовлетворением все сотрудники вздыхают полной грудью, когда открываются в стене маленькие окошечки, соединяющие комнату сотрудников с телеграфом, и слышится: „Земля Франца-Иосифа пришла“. Через несколько минут наши метеосведения уже будут помещены на нескольких рабочих картах, по которым можно судить об изменениях погоды на советском материке.
— В ясную погоду мы занимались исследованием полярных сияний, которые, кстати сказать, за истекшую зиму были часты и продолжительны. Записывали разнохарактерные световые явления, возникавшие в чистом, морозном, насыщенном ледяными кристаллами воздухе. Первое виденное нами северное сияние отличалось от ранее виденных мной сияний на Новой Земле своей многокрасочностью. Мы его в шутку назвали „полярное световое кино“.
— Точно кадры киноленты, мелькали перед нами сполохи. Вот только сейчас они были похожи на зеленое бархатное драпри с переливами у краев нежно-голубого оттенка, моментально переходящими в близкие к синим цветам, и уже все преобразилось: на темном фоне возникли новые причудливые световые образования, напоминающие огромные огненные столбы со сползающим основанием у горизонта, с удивительным подбором свойственных Северу красок — желтой, оранжевой и голубой. Вот мелькнул огненный язык, и в зените ясно обозначилась живописная корона, составленная из расходящихся в разные стороны лучей, блестящих полос и маленьких светло-желтых бликов.
— Ледяная пустыня долгое время играла кристаллами льда, точно алмазными россыпями. Угрюмая базальтовая скала Рубини-Рок освещалась с северо-восточной части острова Гукера световыми прожекторами; от этого она казалась каким-то сжавшимся доисторическим животным, медленно ползущим на голубой ледник Юрия. Вскоре корона начала меркнуть. Желтые отблески бледнели и постепенно исчезали. Сама корона, распадаясь на части, — зеленые, синие и кирпичного цвета, — раскидывала последние снопы брильянтов. Через несколько минут небо очистилось, не осталось и следа этого незабываемого явления природы.
