Сара рассмеялась. В первый раз после того, как в нее стреляли, она смеялась от души.
– Если кто-то и должен это знать, так это я. Но он теперь ничего не расскажет.
– Существует только восемь поводов для убийства. Можем пройтись по списку, если желаешь.
– Всего восемь? А я всегда думала, что их столько же, сколько жертв.
– Нет, только восемь. Убийства различаются между собой деталями, но не основными мотивами.
Сара пожала плечами.
– И что это за мотивы?
Морган растопырил пальцы и начал загибать их своей авторучкой:
– Они бывают не связанные с личностью убитого, эмоциональные и рациональные. Что до первых, то убийцу-маньяка ты сама исключаешь. А как насчет политической демонстрации?
Сара заколебалась.
– Террорист? Но что это была бы за политическая демонстрация, если бы он убил меня?
– Да ведь они убивают кого попало. Не забывай, что он стрелял еще в четверых, одного из которых убил. Полицейский, по-видимому, выживет.
– Нет, это было… Ну, я не знаю, для отвода глаз, что ли. Он же ни в кого больше не стрелял до тех пор, пока я не спряталась за колоннами.
– Значит…
– Значит, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что настоящей мишенью была я.
– Но ты-то знаешь, что из этого у него ничего не вышло.
– Да. Не вышло. Он должен был действовать иначе.
Морган странно посмотрел на нее, потом пожал плечами.
– Хорошо. Он убийца-профессионал, и ему было важно, чтобы никто не стал слишком глубоко копаться в причинах, которые заставили его стрелять в тебя. Кто его нанял?
– Если бы я знала…
– И почему? Как насчет ненависти или мести? Это два эмоциональных мотива.
Сара покачала головой.
– Нет. Мстить мне – за что? За перехваченную сделку? Глупость. Те, кто торгует недвижимостью, не нанимают из-за этого убийц.
– Ты не выселяла жильцов по суду?
– Морган, я никогда не поступала с людьми так гнусно.
– Ненависть не всегда бывает обоснованной. А часто даже не имеет действительной причины. Достаточно одного – чтобы кто-то возненавидел другого человека. Ладно, что скажешь о ревности?
– У кого сейчас есть время на амуры? С Эйбом мы разошлись много лет назад…
– Профессиональная зависть?
– Нет, черт побери! Я всегда со всеми прекрасно ладила.
– По крайней мере, так считаешь ты. Тут то же самое, что с местью. Кто знает, что может возбудить в человеке зависть? Ты хорошо зарабатываешь. Кого-то может возмущать, что женщина, и к тому же привлекательная чернокожая женщина, так преуспевает. Или какие-нибудь старые Приятели могли позавидовать твоему успеху.
В ее памяти всплыл Старый Город в Чикаго. Гайд-Парк. Лица тех, с кем она играла в детстве, о ком даже не вспоминала целую вечность. Где они теперь? Наверное, по-прежнему в Старом Городе. Друзья, оставленные где-то далеко позади, на другой планете. Может быть, они возненавидели ее за то, что она их покинула и больше не возвращалась?
– Боже мой, Морган, ты сделаешь из меня параноика.
– Даже у параноиков бывают враги.
Злость накатила на нее волной, и она не смогла сдержаться.
– Это что, допрос? – Она повернулась к нему спиной и снова уставилась в окно. Но на этот раз она видела там не Денвер, а Чикаго. Она оперлась руками на подоконник.
– По крайней мере, я рад, что ты мне доверяешь.
Она обернулась.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы оба были бедными голодными репортерами, помнишь? Теперь ты богата, а я по-прежнему бедный и голодный. Во всяком случае, сейчас. Тебе прекрасно известно, что я могу быть безумно ревнивым, но ты не боишься стоять ко мне спиной.
Она криво усмехнулась.
– Спасибо, Морган. Ты – настоящий друг. Больше я этого делать не буду.
Лицо Моргана оставалось серьезным.
– Нет, я не шучу. Если только ты не ошибаешься. Если попросту не выдумала все это, то никогда не сиди спиной к комнате. Именно так подловили Хикока [Хикок, Джеймс Батлер, по прозвищу Дикий Билл (1837-1876)
– житель Дикого Запада, разведчик и борец с преступниками, герой множества полулегендарных историй].
– Хорошо. Прости, что сорвалась. Ты же репортер и делаешь свое дело.
Он пристально посмотрел на нее, потом опустил глаза.
– Ну да. – Он постучал карандашом по блокноту. – Так вот, те, кто имеет эмоциональный мотив для убийства, обычно действуют сами. Значит, остаются рациональные мотивы. Например, желание заполучить нечто, чем владеешь ты. У вас случайно нет мальтийского сокола, а? – Последнюю фразу он произнес с шепелявым акцентом, как Питер Лорр.
