В девять утра я был уже на городском аэровокзале «Сити Терминал», а оттуда на полутораэтажном автобусе приехал в аэропорт.
Аэропорт в Мельбурне, пожалуй, даже больше, чем в Сиднее. Отсюда самолеты летят во все концы страны и за границу. На летном поле десятки различных самолетов, принадлежащих разным компаниям.
Пока мы ожидали наш самолет, с востока стало быстро приближаться темное облако. Вдруг над летным полем взвился сильный вихрь, небо потемнело, грянул гром. Как раз в это время невдалеке стал садиться вертолет. Порывы ветра подбрасывали его и швыряли в разные стороны. Казалось, он вот-вот грохнется о землю и от него останутся лишь обломки, но вертолету удалось благополучно приземлиться.
Вместе с новым порывом ветра хлынули потоки сильного дождя. Через 10–15 минут ливень прекратился так же неожиданно, как и начался, оставив после себя потоки воды.
Мельбурн находится ближе к южному полюсу, а это значит, что здесь прохладнее, чем в других местах Австралии. И все же среднегодовая температура здесь поднимается почти до 20°, а зимой термометр не опускается ниже + 11°. На улицах Мельбурна так же, как и в Сиднее, растет много пальм, вечнозеленых фикусов и других тропических деревьев. Поэтому и после дождя в городе очень душно.
..Диктор объявляет, что сейчас начнется посадка в самолет, летящий в Аделаиду и Перт. Около тридцати пассажиров выстроились гуськом, приготовившись идти на посадку.
На четырехмоторном турбовинтовом самолете «Вискон» нам предстоит пересечь весь материк с востока на запад.
Самолет легко отрывается от земли. Внизу простирается панорама огромного города. Высокие коробки в центре сменяются тысячами маленьких одноэтажных и двухэтажных домиков с красными черепичными крышами, и вот уже потянулись сады, огороды, поля, пастбища.
Через два часа предстоит посадка в Аделаиде — столице Южной Австралии.
Так же как Сидней и Мельбурн, Аделаида расположена на берегу большого залива.
Аэропорт Аделаиды значительно меньше мельбурнского, но оборудован тоже хорошо.
Стоянка в Аделаиде окончена, и нас приглашают в самолет. Лететь предстоит долго. Погода чудесная. Чистое голубое небо кажется особенно красивым на фоне моря, по которому бегут бесчисленные серебристые барашки-волны. Скоро море сменилось ровной желтой землей. Это великие песчаные австралийские пустыни. Их здесь три. На юге на тысячи километров, на север, запад и восток тянется пустыня Виктория. Эти земли ни для чего не пригодны. Там нет ни оазисов, ни овцеводческих ферм. Но на карте отмечены большие площади почти в центре пустыни, отведенные под резервации аборигенов. Невероятно, как там могут жить люди! Воды почти нет ни на поверхности, ни в земле. Животных мало.
Мы летим недалеко от морского побережья, и я имею возможность убедиться, что пустыня здесь подходит почти к самому берегу. Дальше на север она переходит в пустыню Гибсона, а еще севернее — в большую песчаную пустыню, кое-где покрытую кустарником. Пустыни Австралии занимают свыше трети всей площади материка. Австралийцы называют центральные пустыни материка Мертвым сердцем.
Летим уже около двух часов. Стюардессы налаживают тележки, собираясь нас кормить. Они разносят подносы, на которых в целлофановой обертке лежат два сендвича (маленький кусочек хлеба, переложенный нарезанными помидорами и листьями салата), и предлагают чай или кофе.
Стандартный вопрос: «Вам чай или кофе? С молоком или черный?» Полушутя говорю, что охотно отказался бы от чая, если бы мне предложили поднос с обедом. «Да, но обед полагается только пассажирам первого класса, — отвечает стюардесса, — а у вас «экономический класс». Делать нечего, проглатываю четыре ломтика хлеба.
До Перта лететь еще далеко, а самолет вдруг начал снижаться. Зажглись огни: «пристегнуть ремни» и «не курить», хотя по расписанию посадки быть не должно. Вдали показались огромные рыжие разрытые холмы, дымящие трубы, жилые постройки. Сосед объяснил мне, что это Калгурли — знаменитый австралийский центр добычи золота, а рядом расположен несколько меньший городок и прииск Кулгарди. Сверху Кулгарди производит неприглядное впечатление: повсюду видны нагромождения камней, разрытая глина, а среди них возвышаются дымящие фабричные трубы и жилые дома. Все это покрыто облаком пыли, застилающим солнце, отчего оно кажется багровым.
