— А как там пройти-то, — беззаботно спросил Торин.
— Трудное это дело, оно лишь обеспеченному человеку под силу, — заявили в один голос Шантрап и Пенопласт. — Тропы там есть, но их вам не пройти, — посмотрев на скорость поглощения гномами пива, Шантрап не колебался. — Но мы вам дадим провожатых, причем бесплатно, — последние слова он произнес с трудом и нажимом в голосе.
— А почему гряда называется Опустелой? — поинтересовался хоббит.
— Потому что в свое время, первооткрыватель этих мест увлекался игрой в домино, а с той стороны, где он впервые увидел гряду, она показалась ему похожей на костяшку «пусто-пусто».
— А что вы слышали про Небесный Огонь, — тщательно прожевывая воблу, спросил хоббит.
— Конечно, слышали, — с досадой сказал Пенопласт. — В свое время им интересовался этот самый Олмер. С него он и разбогател. В свое время партия старателей возвращалась с приисков с богатым уловом, а сам Олмер возвращался ни с чем. Тут вдруг с неба прилетел небесный Огонь и накрыл всю толпу, а Олмер, плетущийся следом и взятый ими из жалости, оказался обладателем несметных сокровищ, которые старатели везли на ишаках (ишаков Небесный Огонь не тронул).
Вокруг него сразу сколотилась банда таких же горе-неудачников старателей, ранее промышлявших торговлей недвижимостью в окрестностях Мордора.
Последние слова Шантрап и Пенопласт уже бормотали, тупо уставившись на гору шелухи требухи, возвышавшихся на столе. С трудом встав на четвереньки, они поползли к выходу. Наши герои оказались более крепки телом и еще долго сидели в комнате, оглашая ее пьяной беседой, звуками раздираемой воблы и лопающихся пузырьков пены.
— Небесный огонь. Небесный огонь, — недовольно бурчал Торин. — Но зачем он ищет другие места падения этого огня, хоть убей, непонятно, ик-ик.
— А че тут понимать, вдруг и в тех местах старатели тоже везли золото и их тоже всех того, накрыло, а золотишко лежит.
— Короче! — стукнул кулаком по столу Торин. — Надо опередить Олмера у очередной ямы и захапать золотишко. Заодно и Олмеру молотком по башке стукнем и ордена загребем.
— Так в путь друзья! — завопил Фолко и тут же заснул, преклонив голову прямо в шелуху.
— Точно, — заявил Малыш и последовал его примеру.
Последним захрапел Торин. От его храпа кружка, стоявшая на краю стола стала двигаться к концу, пока, наконец, не рухнула на пол. К утру, когда все проснулись, стол был девственно чист. Все кружки и бочонки, не говоря уже о шелухе, обрушились ночью на пол от богатырского храпа Торина.
Они выступили на следующее утро. Трое рослых дорфакских воинов ждали их у околицы.
— Мы проводим вас как можно дальше в вашем длинном и нелегком пути, — заявил один из них, — Так сказал Шантрап и Пенопласт, когда они увидели, что запасы пива и воблы исчерпаны, — добавил он.
Наши друзья осовело посмотрели на них, но возражать не стали, голова гудела у всех троих так сильно, что спорить было выше сил.
Предутренний туман заволок все вокруг. Не было видно ни кротовых нор, ни корней деревьев. Отряд шел бесшумно, но всю дорогу только и слышались что гномьи ругательства, да препирательства хоббита, наткнувшегося на очередное дерево. Хоббиту это очень не нравилось, и он то и дело выливал на каждое дерево немного бензина. Когда лучи солнечного света начали проникать за завесу тумана, дальновидный Фолко выкурил, и бросил, не глядя, за спину тлеющий бычок. Едва слышно за спиной хоббита затрепетал огонь, перекидываясь от одного дерева к другому.
— Бьется в тесной печурке огонь, на поленьях смола как слеза, — напевал Фолко, вприпрыжку двигаясь за увеличившимся отрядом. За его спиной весело занимался лес, экспортируемый дорфаками на Запад, а переметные сумы наших друзей ломились от воблы, а Малыш тащил на себе аж целых два бочонка пива.
— Хей-хей, пиво пей, — напевал отряд, бредя по склону. Темпы передвижения отряда резко снизились после опустошения одного из бочонка. Келаст, Недаст и Передаст влились в ряды отряда весело и беззаботно. Отряд передвигался как пьяная гусеница, извиваясь, словно дождевой червяк в поисках своей половинки (то есть на 180–270 градусов).
