— Терентий Шапковин, почему ты не пишешь? — спросила учительница.
— Сейчас, сейчас! Я много думаю.
— Это хорошо! — успокоилась Анна Петровна. — Много думаешь — лучше напишешь.
Он торопливо обмакнул перо в чернила, но не донес его до белого листа бумаги и снова задумался.
«Самое ли интересное было на оленьем пастбище? А где ты был все лето, Терентий? — спросил он сам себя. — Чем ты занимался остальное время?»
На память пришел гербарий Насти: три золотистых колоска и желтая соломинка с коричневым узлом посередине. Мальчику представилось, что колоски, полные тяжеловесных зерен, ушли с белого листа бумаги.
И вот Терентий уже видит широкое поле. И тысячи колосков волнуются под тихим ветром. Чуть слышно шумят о солнце, о теплом лете и еще о чем-то, что трудно расслышать, понять. А там…
Мальчик решительно взмахнул пером. Надо было спешить: ребята уже написали по целой странице.
* * *
Вечером Анна Петровна проверяла тетради. Много интересного рассказали в своих сочинениях ребята. Будто повеяло на нее ветром далекой тайги. Это были простые рассказы о молодых оленеводах, рыбаках и звероловах, об удачах и промахах, хитрых выдумках, облегчающих труд.
В общежитии уже спали, а учительница, не смыкая глаз, все еще читала и перечитывала тетради. Глаза устали. Она дала им немножко отдохнуть, потом пододвинула ближе настольную лампу и продолжала читать.
Открыв тетрадь Терентия, Анна Петровна с удивлением два раза прочитала заголовок его сочинения. Это было так не похоже на то, что писали другие.
Сочинение Терентия, как и другие, снова увело ее на север Байкала.
Все та же зеленая тайга. Те же говорливые реки. Но все кругом стало как-то просторнее, веселее, словно далеко раздвинулись горы, щедрее стало светить солнце. По-особому, улыбчиво смотрят люди. Так и хочется спросить: «А что это у вас за праздник такой, старые друзья эвенки?»
Иная тайга, другая жизнь открылась перед Анной Петровной в сочинении Терентия.
…Весной проезжавшие на золотые прииски возчики рассыпали у дороги несколько горстей пшеницы. Пшеница взошла, выколосилась, отцвела. Потом она налилась янтарным зерном, а к концу лета радостно зашумела спелыми колосьями.
Увидел кустики пшеницы председатель колхоза, потрогал рукой колосья, удивленно покачал головой и ушел по своим делам. Но он не мог больше забыть спелую пшеницу и назавтра пришел снова. Долго стоял он у дороги и в задумчивости все трогал и трогал рукой золотистые стебли. Докурил трубку, выколотил пепел и сунул ее в карман. Потом вынул из чехла охотничий нож и срезал им всю пшеницу. Получился большой сноп.
Дома председатель созвал ребят и передал им принесенную пшеницу:
— Видите, у нас выросла. Весной надо на грядке посеять. Посмотрим, что выйдет.
Пришло лето. На пионерской полосе зеленой стеной поднялась пшеница. И все, от мала до велика, с тревогой смотрели, как она цветет, как наливается. Не попортят ли ее заморозки? Не побьет ли тяжелым градом?
Вот она пожелтела и чуть поникла под тяжестью крупных колосьев. Председатель пригласил в колхоз районного агронома.
— Похоже на то, что может здесь расти пшеница, — сказал агроном, рассматривая зерна пшеницы. — Это новый северный сорт. Только вот непривычный вы народ к этому — агротехники не знаете.
— Что ж из того, что непривычный! — рассердился председатель. — Сколько народу у нас всему учится! Узнаем и агротехнику.
— Ну раз так, давайте попробуем побольше посеять, — сказал агроном.
В колхоз прислали трактор. В тайге раскорчевали и вспахали большое поле. Весной засеяли его семенами, выращенными на пионерских грядках. Пшеница удалась и на этот раз. Только на маленьком, низеньком участке в две сотых гектара посев тронул мороз. Колосья побелели раньше, чем успели налиться зерном.
Любоваться пшеничным полем приехали оленеводы, рыбаки и звероловы далеких колхозов. Задумчиво стояли они в поле. Молча курили трубки. Самые старые и мудрые из них считали, что эвенки могут лишь пасти оленей, ловить рыбу и зверя. А тут… Уходя, они нарушили свое молчание и попросили прислать и к ним трактор.
…Через год по увеличившемуся почти вдвое полю спелой пшеницы шел самоходный комбайн. На площадке рядом с комбайнером стоял вихрастый широкоплечий мальчик в синей ситцевой рубахе и весело размахивал руками. Это был Терентий. Он от души радовался тому, что перед ним расстилается широкое поле золотой пшеницы, и тому, что едет на такой чудесной машине. Теплый ветер трепал его непокорные черные волосы, надувал парусом синюю рубашку…
