Когда мы собираемся в кухне за ужином, котята берут нас на абордаж громовым мурчанием и требуют молока и масла, к которым я их довольно быстро приучила. Получив лакомство, они переключают внимание на лампы, вокруг которых вьются грозного вида муданжские ночные бабочки. Назвать эти авианосцы «мотыльками» у меня язык не поворачивается. Азамат встает на стул и, отцепив крючочки, спускает с потолка несколько веревок. Котята немедленно по ним взбираются и принимаются с хрустом уплетать шумных насекомых. Идея с веревками пришла Азамату в голову, когда ему надоело каждый вечер отбиваться от хищно настроенных кошек, которые пытались использовать его в качестве подъемника. Они, конечно, по-прежнему маленькие по сравнению с земными кошками, но все-таки не такие крошечные, как когда мы их только взяли, килограмм-то в каждом есть, если не полтора, и когти острые. Кстати, они все трое оказались котами. Назвала я их Электрон, Мюон и Тау, потому что маленькие, а для Азамата эти слова очень смешно звучат. У них на Муданге все термины из физики и химии названы по-муданжски.
На следующий день застенчивый Бойонбот привозит к нам Азаматову матушку. Это его синенький проворный унгуц доставлял мне раненых во время кампании. Я выхожу вместе с Азаматом на посадочную площадку встречать.
Кабина открывается, и становится видна матушка в новой вышитой косынке и сверкающем золотом диле. Она боязливо высовывается за борт, прикидывая расстояние до травы под брюшком унгуца – в отличие от нашего, который прямо на брюхо и приземляется, у этого есть ножки, так что получается довольно высоко прыгать.
Азамат приходит на выручку: подцепляет матушку из кабины и ставит на землю, придерживая, пока она не обретет равновесие.
– Ма! Наконец-то ты к нам выбралась!
– О-ой, ну ты и доми-ище отгрохал! – протягивает матушка вместо приветствия. – Вот Арават-то не видел, а то б бороду свою от зависти съел! Ну дела-а…
Бойонбот тем временем спрыгивает на землю и обходит унгуц.
– Здравствуйте, Ахмад-хон! Вот, доставил в целости. Куда вещи выгружать? Ой, Хотон-хон! – Он мгновенно краснеет. – Здравствуйте, простите, не заметил вас сначала…
– А, Лиза, и правда! – Матушка наконец отвлекается от созерцания дома. – Тебе ходить-то не рано?
– Вещи в дом, вон тележка для этого. – Азамат кивает на вход природной пещеры, где у нас импровизированный сарай.
– Ничего, хожу понемногу, – говорю. – Ребенок небольшой, никаких проблем не было, так чего разлеживаться?
– Ой, как я хочу на него посмотреть! – Матушка аж щурится от предвкушения. – Няньку-то взяли?
Забавно, что слово «няня» в муданжском мужского рода, а если попытаться сделать из него женский, то получится слово «кормилица», но это совсем не то же самое. Кормилицы на Муданге – явление редкое, потому что у незамужних женщин обычно нет детей, а замужние не подрабатывают, тем более если у них собственные грудные дети. Так что услуги женщины-кормилицы стоят раз в двадцать больше, чем услуги мужчины-няньки.
– Взяли, взяли, – заверяет Азамат. – Пойдем, всех сама увидишь. Тебе не жарко в диле-то, ма? Лето на дворе, даже у вас на севере не те погоды, чтобы так кутаться.
– А у меня ничего нарядней нет, – разводит руками матушка. – Да нормально, потерплю, жара не холод.
– Для кого наряжаться-то? – не отстает Азамат. – Тут нет никого, только мы, кошки и зверье в лесу.
– Ну так что ж я, к Императору домой в чем попало пойду? – возмущается матушка. – Сам-то в шелках!
Азамат качает головой.
– Ладно, я потрясен красотой твоего наряда. Сейчас придем, переоденешься.
– Вот правильно, я тебе всегда говорила: начинай с комплиментов.
Мы с Бойонботом ржем в кулаки, он при этом ярко-розовый.
Ребенок у нас проветривается на террасе по другую сторону дома, так что Азамат сначала проводит матушку с обзорной экскурсией по дому, неприкрыто хвастаясь, какое у него тут техническое и эстетическое совершенство. Похоже, матушка – единственный человек, с которым он не скромничает. Она, в свою очередь, так ахает и восторгается, что забывает, зачем приехала. Я решаю, что не надо им мешать и загоняю Бойонбота на кухню.
