А вот я сейчас дам тебе в нос, зло подумала молодая женщина, вцепившись правой рукой в ремень пляжной сумки так, что побелели костяшки пальцев. Мерзкий ловелас! Сдается мне, не без твоего участия забеременела и уволилась моя предшественница… Или нет, сначала садану коленом в причинное место, если не перестанешь трепаться и не уберешься, потом наступлю каблуком на ногу, затем врежу прямо под дых… Ты свалишься, а я от души попинаю тебя ногами!
Однако месье Малярб, на свою беду совершенно не осознавая нависшей над ним опасности и не замечая, что у его хорошенькой сотрудницы опасно раздулись ноздри и нехорошо блестят глаза, продолжал нести всякий вздор. К тому же он так и норовил опереться рукой о стену как раз возле плеча Маргарет, нависая над молодой женщиной, словно стервятник.
Очки в металлической оправе поблескивали, отражая вечернее солнце Барселоны, тонкие усики плотоядно шевелились. Видимо, бойкий француз решил сначала утопить свою предполагаемую жертву в водопаде слов, а потом воспользоваться ее беспомощностью.
— Я знаю прекрасное местечко, где бы вы могли утешиться, моя дорогая, — никак не мог угомониться он. — Если бы вы только перестали дуться на меня и согласились провести этот чудесный вечер…
Маргарет так старательно сдерживалась, чтобы не вцепиться назойливому приставале в реденькие волосы, что даже не расслышала шагов на улице, впрочем таких легких, будто бы к ним подходил большой кот.
— А ну, убери от нее свои руки, или я их выдерну по одной и поменяю местами, — раздался спокойный, со сквозящей ленцой и равнодушием голос.
— Извините, мне пора.
Маргарет с облегчением вывернулась из-под руки месье Малярба и бросилась к Микаэлю. На этот раз он был в тонком льняном костюме белого цвета. То, что нужно для такой жаркой погоды: Правда, им предстоит морская прогулка…
Да, не повезло костюму, решила молодая женщина, вспомнив свои прошлые прогулки на катере. Интересно, а почему это так побледнел противный липучка?
— М-микаэль? — странно заикаясь, пробормотал вдруг остолбеневший глава лаборатории.
— Собственной персоной, — последовал ледяной ответ. — Пришел проведать, как ты поживаешь. Вижу, что неплохо. Не могу сказать, что испытываю от этого такую уж большую радость. Так вот, если и дальше хочешь наслаждаться спокойной и приятной жизнью, держи свои ручонки от этой сеньоры подальше. Ты меня понял? Я вижу, понял…
На этом этапе монолога Микаэля месье Малярб попросту испарился. Всего секунду назад он заполнял своей болтовней весь холл, и внезапно, смотрите-ка, пустота и тишина. Лишь смуглый испанец неподвижно стоит в дверях и ноздри его слегка раздуваются.
— Подумать только, да ты его знаешь! — простодушно удивилась Маргарет, улыбаясь своему темноглазому спасителю из-за солнечных очков. — Вот приставала! С первого дня мне проходу не дает. Не знаю даже, что делать. И отношения портить не хочется, ведь он все-таки руководит нашей лабораторией.
— Думаю, что этот сушеный морской конек теперь к тебе даже на пушечный выстрел не подойдет, — загадочно произнес Микаэль, забирая у молодой женщины тяжелую сумку и вешая себе на плечо, и сменил тему, сказав: — Тут близко, всего три шага пройти. На машине неудобно, так что прогуляемся… Скажи, пожалуйста, ты в своей сумке булыжники таскаешь? Свинец? Или, может, золотые слитки?
— Н-нет. Только самое необходимое. Ну, купальник, полотенца, потом аптечка, перевозку для рыб, тетрадь для записей… Да там и нет ничего тяжелого. Лучше объясни, откуда ты знаешь месье Малярба, — не дала себя сбить с толку Маргарет.
— Оставим это, — последовал спокойный, но твердый ответ.
И ее спутник замолчал, размеренно шагая по дороге, ведущей к набережной.
У причала действительно покачивался катер, да какой! Палуба была отделана натуральным красным деревом. Изящные обводы и присущая дорогим механизмам лаконичная красота говорили о том, что это прекрасное произведение кораблестроительного искусства способно развить необычайную скорость. Обшивка сверкала белизной, только на борту красовалась темно-синяя надпись. Катер назывался «Долорес».
