собственного ассистента. Глеб-водитель, не задумываясь о последствиях, наорал на
меня. Глеб Аркадьевич был вежлив и корректен. Ни взглядом, ни жестом, ни звуком
он не выдал своих мыслей или воспоминаний на мой счёт. Если, конечно, они у него
имелись. Глаза необычно яркого синего цвета были дружелюбны, но непроницаемы.
Непрерывная попытка сообразить, помнит ли Глеб (Аркадьевич?) о нашем
маленьком столкновении на дороге, путала мои мысли. Даже под пытками я не
смогла бы вспомнить, какие он задавал вопросы, как я отвечала на них. Поэтому
ещё большим удивлением во мне отозвался финал нашей беседы:
- Отлично, Вера, у вас есть ко мне вопросы? Думаю, на некоторые из них в
отделе кадров вам ответят лучше, чем я…
А я ничего не поняла. При чём здесь отдел кадров?
- Так вы согласны?
- Согласна на что?
Тут я поняла, что веду себя непрофессионально. Я же, на минуточку, вроде
как заявилась на собеседование в качестве личного помощника. Проявлять такую
рассеянность… боюсь, у него живо появятся вопросы на тему, почему я
распрощалась с прошлым местом работы.
Я сделала как можно более наивные и одновременно невинные глаза.
- Значит, мы с вами говорили о…
Глеб оказался милосерден:
- Если у вас нет никаких препятствий, то я хотел бы, чтобы вы приступили к
работе завтра же.
И такие синие глаза.
Так, Вера, не отвлекайся, одёрнула себя я.
- Препятствий, в общем, нет, - нерешительно улыбаясь, проговорила я.
- Значит, я жду вас к…
- Мне хотелось бы ещё немного подумать! – выпалила я. И растерялась
окончательно. Я в самом деле произнесла это? И Глеб это услышал?
Его густые и тёмные брови сдвинулись, отчего стали напоминать домик. До
этого я не могла прочесть на лице Глеба Аркадьевича никаких эмоций. Теперь же в
его взгляде читалась озадаченность.
Теперь, пожалуй, и я могла бы прочитать его мысли. Любая бы смогла. Так,
вероятно, эта девица просто не в себе. Офис в пяти минутах ходьбы от Тверской.
График работы без мучительных подъёмов к 9-10 утра. Впечатляющие интерьеры,
В раю легко быть ангелом, Дарья Панкратова
автомат с кофе, общество, в корне отличающееся от занудного и замшелого
коллектива в моей бывшей конторе. И хорошая зарплата.
Очевидно, она ищет работу принцессой, - так должен был подумать Глеб.
Но вместо этого он сказал:
- Понимаю, вас, наверное, не устраивает зарплата.
- …
Теперь я окончательно перестала ориентироваться в ситуации.
- Это, как вы понимаете, обсуждаемый вопрос.
- Но сдельная оплата…
- Сдельная? – Глеб снова нахмурился, на этот раз – едва заметно. – Ах да.
Елизавета слегка напутала. Никакой сдельной оплаты. Вне зависимости от вашей
загруженности вы будете получать фиксированную сумму.
И он назвал сумму.
Чёрт, это было в три раза больше моей зарплаты на старом месте.
- А…
- Вы боитесь, что я буду загружать вас двадцать часов в сутки? – улыбнулся
Глеб. – Зря. Я, конечно, привык к плодотворной работе, но понимаю, что без отдыха
и верблюд долго не протянет.
Прекрасно, Вера, тебя только что сравнили с кораблём пустыни. Даже лопатки
зачесались. Хотя в чём в чём – а в своей отличной осанке я всегда была уверена.
- Так что загруженность будет варьироваться от средней до интенсивной, но
никаких засиживаний допоздна, полуночных работ и прочего.
- А…
- А если мы с вами сработаемся и я увижу результат, то будете получать
хорошие премии.
Теперь понятно, что Елизавета подразумевала под «сдельной оплатой».
Интересно, её работу он тоже оценивает как результативную? Наверное, да – ведь
перед ним сидит удачный, на его взгляд, кандидат.
- Мне надо подумать, - повторила я, точно лунатик.
Глеб странно посмотрел на меня. Затем улыбнулся и кивнул:
- Конечно, важные решения следует принимать обдуманно. Позвоните мне,
как определитесь.
Передо мной на стол легла зелёная визитная карточка с чёрными буквами.
На улице ещё не стемнело. Но Тверская почему-то производила совершенно
вечернее впечатление.
Рядом со входом в театр толпились парочки – с букетами, с сигаретами,
обнимающиеся, беззаботные. Мне навстречу шла целая компания, и ещё минуту я
