— А инструменты хоть есть? — спросил Бурков, надеясь в скором времени очутиться в райцентре, пусть даже ненадолго, чтобы поговорить со знакомыми мужиками, расспросить о жизни на фактории, а то ведь сорвался, будто осенний лист, в баню напоследок не успел сходить…
— Всякий инструмент есть. Много инструменту, — утешающим тоном сказал Поротов и перевернул свою кружку, давая понять, что чаепитие окончено. — Завтра в правление приходи, все тебе покажу.
После ухода председателя Бурков осмотрел избу, хотя осматривать особенно было нечего, — в углу нары, прикрытые оленьими шкурами, посреди печь, у двери бочка с водой и умывальник. Приподняв крышку, Бурков увидел, что вода в нем замерзла. Покачал головой, потом плеснул туда кружку кипятку и стал раздеваться. Полушубок повесил на гвоздь. Шапку, подумав, снова надел.
Громко хлопнула дверь на другой половине избы. Шаги слышались настолько отчетливо, будто человек ходил рядом, и Бурков догадался, что перегородка всего лишь фанерная.
Потом за стенкой заиграла музыка, видно, включили транзистор. Потом все стихло.
Бурков еще раз огляделся, подбросил дров в печку и, не раздеваясь, полез на нары спать.
Среди ночи проснулся, поглядел в черный потолок, повернулся на бок. Окно, заиндевевшее изнутри и заметенное снегом снаружи, едва светлело мутным прямоугольником на черной стене.
И стало Буркову так тоскливо, как еще никогда не бывало, хотя попадал он в разные передряги, из которых иной раз не чаял выбраться живым; и тут впервые в жизни Бурков пожалел себя и вечную неприкаянность, и до боли захотелось ему услышать человеческий голос, даже не утешающий, а просто голос, живой, теплый.
Со всего маха он трахнул кулаком по фанерной перегородке. За стенкой кто-то негромко ойкнул, а потом девичий голос воинственно произнес:
— Ну, кому там делать нечего?!
Бурков смущенно улыбнулся и счел за лучшее промолчать.
С обладательницей воинственного голоса он познакомился на следующий вечер. Целый день до того он возился в сарае с намертво замерзшим бульдозером, пытаясь запустить мотор. С дизелями Буркову приходилось сталкиваться, когда он шесть месяцев болтался в Баренцевом море с рыбаками — вначале матросом-рыбообработчиком, а после, когда заболел моторист, Бурков перебрался в теплое машинное отделение. Промучившись с бульдозером без толку, Бурков пришел в свою избу, лишь чуть отогрелся и отправился на двор рубить дрова впрок. До темноты он орудовал колуном, все поглядывая на соседнее крыльцо.
В девять часов, когда уже вовсе стемнело, к тому крыльцу подошла молодая женщина, быстро сдернула замок с двери и прошмыгнула внутрь. Для виду Бурков еще некоторое время, не видя ничего перед собой, колол дрова, а потом, решившись, постучал в соседнюю дверь.
— Хозяйка! Дрова нужны? — спросил он, гулко топая ногами, чтобы сбить с унтов снег и щепки.
— Что? — спросила, выходя на крыльцо, соседка. Прищурившись, Бурков вначале разглядел ее как следует — невысокая, конопатая, нос картошкой и губы пухлые — и лишь затем сказал, посмеиваясь:
— Анекдот такой есть… Часа в два ночи стучат к одному мужику в окошко и спрашивают: «Хозяин, дрова нужны?» А он в ответ: «Да иди ты к такой-то матери!..» Утром просыпается, а дрова-то и стибрили!.. — И Бурков широко заулыбался, приглашая и соседку посмеяться, но она лишь вздохнула.
— Проходите в дом, что ли… Я замерзла стоять…
Бурков поглядел на теплую кофту с намотанным поверх пуховым платком, лыжные штаны, выглядывавшие из-под байковой юбки, и подумал, что соседка его слишком нежна для такого климата. Крякнув, он вошел в сени, оставил там колун и следом за хозяйкой вошел в дом. Керосиновая лампа горела дымно, и стекло было почти черным. В избе было чисто, но как-то неуютно — ни салфеточек, ни кружевных накидок на подушках, вся обстановка была точь-в-точь как на его половине, лишь в углу стоял аккордеон и высилась стопка книг, перевязанных бечевкой.
— Иван, — сказал Бурков, протягивая соседке руку. — Маша, — тихо ответила соседка.
— Иван да Марья, — подытожил Бурков и поискал глазами, на что сесть.
У кухонного столика увидал табуретку, придвинул ее к печи и уселся, грея у огня озябшие даже в меховых рукавицах руки.
