— Присоединишься?
— С удовольствием! — Я проследовал за ней, и как-то так вышло, что я пропустил тот момент, когда успел, едва опустившись на кровать, заключить Лесс в объятия. — Я скучал по тебе.
— Знаю… — Она легонько поцеловала меня в уголок рта и вложила в мою ладонь что-то маленькое и твердое, чуть-чуть царапающее кожу. Оказалось — кольцо с бледно-розовой пирамидкой-камнем, похожим на кристалл памяти. Грубоватой работы, однако все равно изящное, небольшого размера — видимо, было рассчитано на тонкие сидхийские пальцы.
— Это мне?! — Подарок был совершенно неожиданным. Мне уже тысячу лет ничего не дарили. Кристалл слабо искрил в неярком свете каюты. — Спасибо… — я коснулся ее в поцелуе, но тут же отпрянул, взглянув в ее глаза и попытавшись утонуть в них, — огромное. — Отставить водные процедуры — сдерживать этот поцелуй я не стал.
— Ты подожди целоваться! — Она отодвинулась с заливистым радостным смехом. — Тут главное не форма, а содержание. Это карта сидхийской Столицы, первые четыре уровня. Эффект присутствия и память от меня, план-схема и обобщение данных — от Фэя. Попробуй в него заглянуть.
Я попробовал, и мне понравилось. Я думал, что искусство создания подобных карт уже исчезло полностью. Конечно, участие моего браслета чувствовалось, но при этом мне было ясно, что идея и основное исполнение принадлежало Алессьер. Теперь я понимаю, почему я не видел сидхе эти двое суток — она работала как проклятая, для того чтобы на основании своих воспоминаний создать превосходную трехмерную карту этих четырех уровней, сопровождаемую подробными комментариями… и отрывками воспоминаний Лесс. Можно было даже почувствовать отголоски тех запахов, которые царили там в те времена, когда молодая Танцующая проходила по темным коридорам, услышать звуки и шорохи, которые сопровождали ее в коридорах, почувствовать легкое дуновение сквозняка… С учетом моих планов, этот перстень бесценен!
— Этот перстень бесценен! — выдохнул я. — Лесс, ты чудо — сделать такое… Такое… Такой подарок. Спасибо…
— Разумеется, бесценен, — улыбнулась сидхе, и по глазам ее было видно, что она довольна до маленьких крайнов. — Второй такой карты нет и не было, зато если о ней узнает кто-нибудь, кроме тебя, то с меня снимут голову. Впрочем, с тебя тоже. — Она вновь поцеловала меня, на этот раз в щеку, и вдруг порывисто обняла меня, пряча лицо в моих растрепанных волосах.
— Джер, это на случай… если со мной что-нибудь случится и в Столице ты окажешься предоставлен самому себе. На карте обозначены ловушки и скрытые туннели. Не все, разумеется, только те, о которых я знаю и помню, Фэй это обозначил…
— Я заметил, — выдохнул я, вдыхая запах ее волос. — Но я постараюсь, чтобы с тобой ничего не случилось… — Объятия плавно перетекали в осторожные, изучающие ласки. Легкие, почти скромные прикосновения. Я осторожно перебирал ее иссиня-черные волосы, чувствовал биение ее сердца… Просто, чтобы дать ей почувствовать, что я рядом. Дать понять, что страх, тихо сжимающий ее сердце ледяной когтистой лапой, можно развеять, отодвинуть, а то и вовсе ненадолго отправить в забвение. — Потому что я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
— Джер, ты же знаешь, я достаточно параноик, чтобы предусматривать даже самые худшие варианты. — Она прижалась ко мне теснее, обнимая за шею и заглядывая в глаза. — Но пусть эта вещь останется у тебя еще и на память. Как небольшая частичка меня самой.
— Как феечка — у тебя, — улыбнулся я, наклоняясь к ней и шепча в ее губы. — Я буду помнить.
— Да… Спасибо. Приятно знать, что хоть кто-то меня… не забудет.
Лесс поцеловала меня, сначала осторожно, будто бы нерешительно, а потом с силой, опрокидывая меня на кровать и устраиваясь сверху, расстегивая пуговицы на моей рубашке.
— По-моему, мы что-то упустили за то время, что мы тут находимся, ты так не думаешь?
— Я с тобой полностью согласен. — Я выпутался из рубашки и снова поцеловал ее. — Только, по-моему, мы все еще непозволительно одеты для такого ответственного занятия.
— Раз так… — Сидхе скатилась с меня и вольготно развалилась на кровати, вытягивая в мою сторону ноги, и капризным голосом попросила помочь ей раздеться, а то она, дескать, так устала, так устала… что сама даже сапоги расшнуровать не в состоянии.
