Прорвавшиеся танки угодили теперь под удар пушек всего дивизиона, загорелись. Экипажи высадились и попытались уйти, но их тут же уничтожили. По сигналу командира дивизии командующий артиллерией организовал по пехоте и танкам врага мощный огневой удар внакладку из всех систем: «катюш», тяжелых гаубиц, орудий дивизионной и полковой артиллерии, минометов. Обстановка на поле боя резко изменилась. Наши стрелковые подразделения перешли в контратаку и нанесли удар во фланг противника. Остатки гитлеровцев в панике кинулись назад, а некоторые из них поспешили сдаться.
Мы с Пацеем поторопились к батарейцам Глущенко. У подножия высотки, которую оборонял правофланговый взвод, валялись немецкие автоматчики. На самом гребне ее застыл огромный танк, подбитый винокуровским расчетом. Те, кто не успели как следует окопаться, понесли потери. В живых остались лишь командиры орудий Ф. Винокуров и И. Ильин, наводчик А. Мищенко и еще несколько раненых красноармейцев. Их сразу же отправили в медсанбат.
Командир поддерживаемой дивизии прибыл на позицию и объявил благодарность личному составу батареи за неоценимую помощь в бою, стойкость и мужество.
...И вот только здесь, в лагере под Гелленом, нам удалось наконец выбрать время, чтобы обсудить и принять решение, кого из отличившихся представить к правительственным наградам, на кого оформить наградные посмертно.
К вечеру второго дня батареи полностью завершили оборудование лагеря. Подготовили «зеленые» классы для занятий. Вдоль широкой линейки выстроились жилые домики-срубы. Рядом разместилось хозяйство старшего фельдшера дивизиона Вали Жолобовой. Пищеблок оборудовали метрах в пятидесяти от основных сооружений. Здесь властвовал шеф-повар ефрейтор Федор Донов. Хозяйство моего помощника по автотехнике, крупнолицего, с широкими мохнатыми бровями ефрейтора Германа Михеля было в образцовом порядке. Старательно вычищенные автомобили стояли ровными рядами: сначала доджи, потом трофейные оппель-блицы и несколько отечественных грузовиков. Замыкали строй две автолетучки, в одной из которых был установлен токарный станок — по тому времени редкая роскошь для передовых технических подразделений обслуживания. Безупречно выглядел и отлично спланированный, с площадками для каждой пушки, орудийный парк.
После осмотра у меня не было замечаний, и командиры батарей, с нетерпением ожидавшие оценки своей работы, повеселели.
Кстати сказать, у комбатов было очень мало сходства. Петр Глущенко появился у нас полгода назад. Спокойный в любой обстановке, он с завидной легкостью охлаждал пыл своих горячих командиров взводов младших лейтенантов Григория Еременко и Виктора Мухортова, часто предостерегал их от неверного шага. Но и командиры взводов в свою очередь подстегивали его своей кипучей энергией и непоседливостью. Я был доволен таким сочетанием характеров — оно вносило добрый настрой во всю жизнь батареи.
Два других комбата были ветеранами части, воевали с осени 1941 года. Ладно скроенный, подвижный крепыш, Георгий Кандыбин был горяч. Подчиненные побаивались его. Нам с Пацеем и Шленсковым иногда приходилось сдерживать экспансивную натуру этого офицера. Николай Шевкунов, невысокий и худощавый, казался замкнутым. Говорил мало, двигался степенно, без суеты. Но на поле боя был смел и находчив. Многие младшие командиры стремились попасть в его батарею и при всякого рода перемещениях неохотно уходили из нее. Шевкунов был старше Кандыбина на шесть лет, но, несмотря на это, оба командира были неразлучными друзьями, часто советовались между собой, вовремя помогали друг другу на поле боя.
Ротой противотанковых ружей, включенной в штат дивизиона в конце сорок четвертого года, командовал младший лейтенант Василий Носов. Это подразделение использовалось для борьбы с танками противника на предельно близких дистанциях, когда огневым взводам необходимо было совершать маневр в составе батарей и дивизиона. Рота одновременно считалась как бы нашим резервом и учебной артиллерийской командой. По нештатному расписанию она была разбита на боевые орудийные расчеты-дублеры, прикрепленные к батареям и взводам. Ответственность за качество их подготовки возлагалась не только на командира роты, но и на комбатов. Каждый взвод ПТР имел один пулеметный расчет, вооруженный «максимом». Он предназначался для борьбы с танковыми десантами и автоматчиками противника. Роте часто приходилось действовать рассредоточенно, придавая каждой батарее по одному взводу. Такое использование полностью оправдывало себя в боевой обстановке, помогало лучше разить врага.
