– Чёрт возьми, Дэйв. Ты как девчонка.
Белл прикрыла рот ладошкой, но не раньше, чем Бен увидел её улыбку в зеркале заднего вида.
– Что? – Дэйв был в шоке, не только от комментария. Бен никогда не дразнил его, предпочитая при возможности избегать.
– Сказочные фонарики? – брови Бена поднялись. Это всё, что он смог сделать, чтобы не рассмеяться вслух.
– А разве они не так называются?
– Да, но... я имею в виду, настоящие мужчины не говорят «сказочные фонарики». Назови их ёлочными гирляндами, или, не знаю там... светящимися гирляндами.
Глаза Беты опасно сузились:
– Ты что, подвергаешь сомнению мою мужественность?
– Я просто хочу сказать, что если вдруг увижу тебя, танцующего в балетной пачке, то это не слишком удивит меня.
– Засранец.
– Фей![4]
Глаза Дэйва замерцали, надежда сделала их более яркими:
– Подожди, вот закончится собрание Стаи и я надеру тебе задницу.
– Ну, попробовать-то ты можешь, Динь-Динь[5]. Давай, попытайся.
Белл наклонилась вперед:
– Дэйв?
– Хм? – прекратив на время сверлить Бена взглядом, Дэйв повернулся к ней.
Белл усмехнулась и тихо, но не настолько, чтобы Бен не мог её услышать, шепнула:
– Мне кажется, ты ему нравишься.
В ожидании взрыва она откинулась на спинку сиденья.
– О нет. Ни в коем случае. – Лицо Бена покраснело, как свекла, когда он притормозил на подъездной дорожке. Он не мог позволить этому продолжаться. Мужчина уже жалел, что дал Дэйву надежду, отразившуюся на его лице. Он знал, что это было надеждой, которую Бен никогда не сможет выполнить. Они оба просто должны жить в мечтах о половинке, потому что до тех пор, пока Дэйв не бросит пить, для них нет никакой возможности быть вместе.
Дэйв, со злым выражением лица, наклонился к дверце и взялся за ручку.
– Признайся, сладенький, ты ведь хочешь мою задницу. – Послав Бену воздушный поцелуй, он выскочил из машины и со спринтерской скоростью рванул к дому, прежде чем Бен смог даже повернуться во внедорожнике.
Бен, проводив Бету хмурым взглядом, вылез из автомобиля, но сейчас, боги, сейчас он жалел, что не догнал мужчину, не признался насколько Дэйв прав и не взял свою пару прямо там. Недели и месяцы с той поры стали чистой пыткой, когда он в очередной раз приложил все усилия, чтобы держать Дэйва на расстоянии.
И Бен не винил никого, кроме себя. Если он сможет получить прощение Дэйва то, он сделает всё, в чём будет нуждаться его пара, несмотря ни на что.
Бен шел от дома, угрюмый взгляд на его лице служил предупреждением для нескольких «сотрудников», пытавшихся к нему приблизиться. Запах весны, зелёной растительности и сырой, богатой земли, не сумели успокоить его. Ничего, кроме Дэйва, в безопасности и в его объятиях, не могло бы успокоить его сегодня.
Бен открыл дверь хижины и направился прямиком в свою спальню. Жалко, что он (Бен) не останется, чтобы подольше насладиться этим. Если Дэйв откажет ему, то не стоит сомневаться: Рик проследит, чтобы Бен покинул Стаю.
Навсегда.
Дэйв сел на постели, пытаясь не огрызаться на симпатичную молодую медсестру, заигрывающую с ним. Последнее, что ему нужно, это какая-то полногрудая Пума, считающая, что он нуждается в толике НЛЗ – нежной любящей заботы. И, даже если бы у него действительно были склонности к мягкому и женственному, тот факт, что Дэйв знал, кто его пара, помешал бы ему сделать хоть что-то.
Но связывающая метка отсутствовала. Он знал это. Мужчина играл справедливо до тех пор, пока Бен решал, достоин ли он носить его метку.
Дэйв фыркнул. Да. Как-будто это когда-нибудь произойдет.
– Эй, чужак!
Дэйв поморщился. О-О, Боже. Пожалуйста, нет. Только не…
– Оставь его, конфетка, ты не в его вкусе.
Эмма.
Довольно прямолинейная Эмма Кэннон, Курана из Прайда Пум Галле и единственная женщина, когда-либо встреченная им, которая была достаточно сильной, чтобы противостоять Белл, легонько подтолкнула краснеющую, заикающуюся медсестру за дверь и твердо захлопнула её за спиной девушки.
– Я принесла тебе настоящую еду. – Она держала в руке белый бумажный пакет, запах тут же наполнил комнату, когда надушенная медсестра ушла.
– О-о, Боже. Ради этого я поменяю стаю.
