Отчего так получалось? Конечно, в боевых условиях подающий механизм легко засоряется. В гнездо отсечки-отражателя забиваются пыль и грязь. А полная разборка винтовок производилась крайне редко: вынимать отсечку разрешалось лишь под наблюдением унтер-офицера. Оружие месяцами не чистилось. Но не в этом заключалась главная беда. А было вот что. Как раз накануне войны в русской армии отлаживали винтовки для стрельбы остроконечными патронами; старые отсечки заменяли новыми. Но у военного министерства, как всегда, не хватало средств. Успели отладить оружие только полков первой очереди — около миллиона экземпляров. А остальные два с половиной миллиона так и остались со старыми отсечками. Часть из них отлаживали наспех уже в боевые, горячие дни, иногда буквально на ходу. Например, сибирские стрелковые полки делали это во время переброски по железной дороге. Не удивительно, что при такой работе была масса погрешностей, а иногда наблюдалось уродование механизмов.
Недостаток этот встречался на фронте так часто, что по моему настоянию был издан секретный приказ, обязывающий все войсковые части принять немедленные меры к исправлению подающих механизмов.
Обходя окопы, я заметил, что многие винтовки были обвязаны по затвору и магазину какими-то тряпками.
— Зачем, ребята, вы делаете это? — спрашиваю у солдат.
— Нельзя иначе, ваше высокоблагородие, — отвечают мне. — Без такой обвязки винтовки очень запыляются. Во время ветра пыль, грязь, песок забиваются в затвор. Такие винтовки трудно заряжать, затвор только с трудом можно двигать в ствольной коробке, хоть колотушкой по ней бей!
— Откуда же берете вы эти тряпки? Их выдает хозяйственная часть?
— Никак нет! Мы свое белье рвем, иначе замучаешься!
Не раз я был свидетелем, как при внезапной тревоге такие тряпки немедленно срывали, и оружие действовало исправно. Я убедился, что это «изобретение» солдат приносило только пользу, облегчая стрельбу.
Другое дело было с тряпочной затычкой в дульной части, которая тоже должна была предохранять канал ствола от пыли и грязи. При необходимости внезапно открыть огонь многие стрелки забывали о закупоренном дуле. А иные просто считали, что ничего худого не случится и пуля сама вытолкнет тряпку. На самом деле у таких винтовок раздувалась дульная часть, и меткость их боя никуда не годилась. Я подсчитал, что по Северо-Западному фронту этот недостаток давал немалое количество бракованного оружия (около 10 тысяч винтовок), что увеличивало и без того громадное число безоружных. Пришлось скрепя сердце отдать распоряжение хотя бы временно не браковать такие стволы, а только немного укорачивать их и опиливать снаружи, чтобы штык можно было примкнуть к винтовке.
На многих винтовках качались штыки, нередко попадались экземпляры без ствольных накладок, без антабок и т. п. Сплошь и рядом шомпола не ввинчивались в упоры и потому постоянно терялись. Весьма неблагополучно было и с принадлежностями к оружию. Вместо ружейных ремней болтались веревочки и тесемочки. Даже в такой простой принадлежности, как протирка, которую можно было быстро изготовить в любом количестве и на любом заводе, — даже в ней ощущался сильнейший недостаток.
Как-то во время осмотра я приказал стрелку прочистить еще раз канал ствола. Солдат встал и направился вдоль окопа.
— Куда? Прочисти здесь, при мне.
— Наши протирки и шомпола во второй роте, вашбродь.
В разговор вмешался офицер и объяснил, что, узнав о моем приезде, другие роты спешно чистят оружие. Но шомполов и протирок крайне мало, и они переходят из одной роты в другую.
Осматривал я и патроны в подсумках и патронташах. Вид их был ужасный. Все было покрыто пылью и грязью. Заряжание такими патронами, особенно при тогдашней обойме, было весьма трудным. Чтобы облегчить его, стрелки вынимали верхний патрон и, действуя им на оставшиеся четыре патрона, как рычагом, проталкивали их в магазин. Иногда заряжание велось в несколько приемов. Сначала стрелок вынимал крайний патрон и тем самым разжимал лапки обоймы. Потом вкладывал патрон обратно и уже после этого заряжал магазин. Подобные процедуры очень снижали интенсивность ведения огня. Из окопов обычно стреляли патронами, которые хранились в цинковых коробках. Патроны же в подсумках и патронташах являлись как бы неприкосновенным запасом. Обновляли их крайне редко; некоторые стрелки говорили, что патроны в подсумках лежат уже три-четыре месяца.
