— Кто может подтвердить, что эти часы вы действительно купили возле ларька?
— Никто. Свидетелей при этом не было.
— А зачем у вас нож?
— Взял из дома, чтобы заточить. Затачиваю обычно на работе напильником.
Следователь и оперативные работники срочно выехали в поселок Рахья. Матери Заломина дома не было — она находилась в это время на работе. Жена Заломина — молодая бледная женщина с грудным ребенком на руках — рассказала, что в ночь с 5 на 6 ноября муж вернулся домой поздно, в мокрых и грязных брюках, в запачканных песком и глиной ботинках. На голове у него была чужая шапка. Сказал, что эту шапку ему подарил в поезде какой-то парень. Спустя день на руке у Михаила домашние увидели часы. Михаил заявил, что купил их у пьяного, отдавшего ему эти часы по дешевке.
— У Михаила привычка, — сказала жена, и в тоне ее голоса можно было уловить злость, — как только напьется, берет нож и едет в Мельничный Ручей, к моей матери. Пятого ноября мы со свекровью уже отобрали от него один нож. Здоровенный такой ножище. Настоящий тесак.
— Где он?
— Мы его спрятали.
— Покажите. Так... Этот нож действительно на месте. А сколько у вас столовых ножей?
— Шесть.
— Сосчитайте... Всего пять? Значит, шестой Михаил все же утащил? Не этот ли? Говорите, что этот?. А где ваш кухонный нож?
— Как, разве и он пропал?
— Какой он у вас?
— Ручка коричневая, пластмассовая. Сам нож остро заточен.
— Не этот ли?
— Да! А я-то думала, куда он делся. Откуда он у вас?..
Дождались возвращения с работы матери Михаила.
Не дав ей переговорить с женой сына, сразу предъявили для опознания 14 ножей. И мать безошибочно показала на тот, что был найден на траве, недалеко от места убийства.
— Мы этим ножом пользовались в хозяйстве, — сказала она.
Зоя Кулешова на очной ставке с задержанным опознала в нем человека, напавшего на нее ночью с ножом. Правда, он назвался тогда Виктором, но это была лишь его уловка.
А в бюро судебно-медицинской экспертизы тем временем продолжались исследования.
Еще и еще раз производились экспериментальные разрезы ножом на кусках пластилина, на одежде и белье убитой девушки, и в конце концов эксперты пришли к выводу, что они исходили из не совсем правильной предпосылки. Нельзя полагать, что потерпевшая, когда преступник заносил над ней нож, находилась в неподвижном состоянии. Она, несомненно, сопротивлялась (о том, что это так, свидетельствовали порезы на ее ладонях и пальцах), совершала резкие движения, вырываясь, и тогда даже тот нож, который был в руках у убийцы, мог оставить раны иного, может быть не совсем свойственного ему характера.
Эксперты, производя эксперименты на пластилине, стали извлекать из него нож с небольшим поворотом, и сразу же разрезы стали получаться именно такого характера, какие были на теле убитой. Значит, нож действительно тот!
Эксперты не ограничились этим. Они решили произвести еще и сравнительно-экспериментальное исследование самого ножа.
Каждый нож имеет под микроскопом свой индивидуальный рельеф. Это целая система чередующихся углублений и возвышений, оставляющих рисунок, свойственный только данному ножу. Сравнительно-экспериментальное исследование микрорельефа ножа по достоверности можно уподобить лишь дактилоскопии. Под особым криминалистическим микроскопом стали сравнивать рисунок микрорельефа, оставленный ножом на пластилине и на реберном хряще, с тем, который был обнаружен при вскрытии на позвонке убитой девушки, и они оказались идентичными. Вот теперь можно было сказать: да, нож тот самый, которым было совершено преступление.
И вот Заломин на допросе у Писаревского. На столе стоит диктофон П-180. Одновременно с письменным протоколом ведется и запись на пленку. Дли наиболее точной фиксации показаний.
Заломин пытается запираться. Он утверждает, например, что часы купил 10 ноября.
— Нет, Михаил Владимирович, — качает головой Писаревский, — что-то не сходится это с показаниями ваших товарищей по работе. Они видели часы у вас на руке уже шестого ноября. Вот вам их показания, можете прочитать. Все улики против вас. Часы, нож... Вы пытались напасть на Кулешову... А Валю убили!..
