— Сколько ты хочешь? — спросил он.
На этих словах мы его поймали. Алан Леви показал, что имеет отношение к фотографиям. Теперь Маркс мог его арестовать. Но Джонна на этом не остановилась.
— Всего будет мало.
Она наклонилась, словно хотела завязать шнурок, а потом кинулась на Алана с напильником, который ей удалось стащить, как мы потом выяснили, в фургоне. Она со всей силы ударила Леви в шею, повалила на землю. Все так опасались, что Леви убьет Джонну, что никому и в голову не пришло, что она может убить его.
Снайперы выскочили из укрытий, но они были далеко и не могли стрелять — мы трое были слишком близко друг от друга. Из-за дерева появился Пайк. Я схватил Джонну сзади, но она вцепилась в Леви, колотила его по лицу, шее, голове. Я попытался поймать ее за руку и тут услышал хлопок, а потом крик Джо Пайка:
— Пистолет!
Леви вжал дуло маленького черного пистолета Джонне в живот и спустил курок.
Джонна отступила, я кинулся к пистолету, но Леви его уже выбросил. Он пытался вытащить окровавленный напильник из своей шеи. И тут на него налетел Пайк.
Джонна опустилась на землю. Ее живот был сплошным кровавым месивом. Я сорвал с себя рубашку и прижал к ране.
— Джонна, держись! Дыши!
Она меня вряд ли видела. Губы у нее были сурово сжаты. Но во взгляде что-то изменилось. Злости стало меньше. Точно не скажу, но мне хотелось бы так думать. Джонна Хилл умерла еще до приезда «скорой помощи».
Небо над Санта-Моникой было голубым до прозрачности, солнце заливало двор дома Алана Леви таким ярким светом, что вода в бассейне искрилась. У розового сада рядом со мной стояли член городского совета Нобель Уилтс и шеф полиции Маркс. Тридцать два куста роз аккуратно выкопали и сложили в сторонке. Их никто не собирался пересаживать.
Маркс подозвал Шарон Стивик, назначенную следователем.
— Еще долго?
— Нужно копать осторожно. Мы не хотим ничего пропустить.
Тела нашли с помощью газоанализатора, уловившего повышенную концентрацию метана там, где разлагались трупы. Эхолокатор помог обнаружить точное место, и теперь судмедэксперты аккуратно вели раскопки.
— Там его жена и дети? — спросил Уилтс.
Маркс кивнул. Эхолокатор определил размер и форму тел.
— Да. Один взрослый и двое детей.
— Боже мой! Я ведь был знаком с этой женщиной. Наверняка был знаком. — Он наморщился, пытаясь вспомнить, действительно ли он видел жену Алана Леви, но понял, что это усилие не по нему. — Я пойду в тенек.
Он направился в дом, который кишел криминалистами, детективами и журналистами. Улица перед домом Леви была буквально забита машинами. Мне пришлось парковаться в трех кварталах от дома. Когда убили Ивонн Беннет, никто из журналистов не появился, но Ивонн и не была известным адвокатом, убившим всю свою семью.
Рано утром мне позвонил Маркс, сказал, что место, где закопаны тела, нашли. Он попросил меня приехать на эксгумацию, и я поехал, хотя покойников в своей жизни видел предостаточно. Я поехал не на трупы смотреть, а получить ответы. Для себя и для семьи Репко.
— Возможно, мы там же найдем КПК Дебры Репко, — сказал я, показав на растущую кучу земли.
— Возможно.
— Вскрытие Леви что-нибудь показало?
— Ничего. Мозг не поврежден. Никаких опухолей, травм. Наркотики не принимал. Анализ крови прекрасный.
— А что говорят его коллеги?
— Потрясены. Леви им сказал, что жена от него ушла, забрала детей и уехала на Восточное побережье. Это было восемь лет назад, как раз перед гибелью Фростокович.
Сказать больше было нечего. На остальное мог ответить только живой. Зачем вы это сделали? Их было только семь или были еще жертвы? На эти вопросы теперь уже не получить ответа. Почему Джонна Хилл сделала то, что сделала?
Из дома донесся заразительный смех. Мы с Марксом обернулись и увидели Уилтса с красавицей репортершей местного телевидения.
— Он знает, что вы его подозревали? — спросил я.
— Нет. Нет смысла рассказывать.
Маркс сходил к родственникам Репко и других жертв и объяснил, зачем он вводил их в заблуждение. Его мужество вызывало у меня уважение.
Двое мужчин с лопатами стояли по пояс в яме размером четыре на восемь футов. Землю они снимали по дюйму. И оба остановились одновременно. Один наклонился, что-то потрогал. Оба были в резиновых перчатках.
