— Да.
— Передайте трубку Кримменсу.
У меня в животе была пустота, словно я не ел несколько дней и вообще больше никогда есть не буду. Кримменс выслушал последние указания и отключил аппарат.
— Выходите, Коул. Он сказал, что вы можете быть свободны.
Спускались сумерки. Я ехал с места преступления. Угрожая Лу Пойтрасу, Маркс пошел на огромный риск. На такой риск люди идут только в отчаянном положении, а это значило, что Маркс скрывает что-то важное. Если он хочет, чтобы я держался подальше, мне нужно быть как можно ближе.
На бульваре Вентура я заехал на заправку, позвонил Джо Пайку и адвокату Абботу Монтойа. Рабочий день закончился, но я знал, что мистер Монтойа ответит.
— Как дела, сынок? Рад тебя слышать, — ласково приветствовал меня он.
Аббот Монтойа был благовоспитанным семидесятилетним джентльменом. Но благовоспитанным он был не всегда, и в старые времена никто не назвал бы его джентльменом. Мистер Монтойа состоял в одной лос-анджелесской банде — на пару со своим приятелем Фрэнком Гарсиа. Но им удалось порвать с прошлым. Аббот Монтойа окончил юридический факультет Калифорнийского университета, а Фрэнк Гарсиа создал торговую империю, которая стоила миллиард долларов. Фрэнку принадлежал Генри Малденадо, член городского совета. Наверное, не только он.
— Тоже рад слышать вас. Хочу попросить об одолжении.
— Мы навечно у тебя в долгу.
Когда-то Фрэнк Гарсиа нанял меня и Пайка найти человека, который убил его единственного ребенка. Мы его нашли, и с тех пор все так и повелось.
— Вам что-нибудь известно о политконсалтинговой фирме «Левередж»?
— Да. У них давнишняя репутация.
— Мне нужна информация о них и их клиентах. Их услугами пользуется замначальника лос-анджелесской полиции Томас Маркс. А еще Нобель Уилтс.
— Член горсовета?
— Да, сэр. А член совета Малденадо тоже их клиент?
— Нет, но это не важно. Ты хочешь побеседовать с ним об этих людях?
— Да, сэр, если он согласится.
— Он будет счастлив с тобой встретиться.
— Сэр, мне бы не хотелось, чтобы об этом узнали в «Левередж».
— Можешь на меня положиться.
Я повесил трубку, но остался на заправке. Я думал о том, как легко мне удалось обнаружить Анхеля Томасо. Контакт с Джеком Эйсли тоже пригодился, но хватило пары телефонных звонков — и вот он. Такое впечатление, что Бастилла и Кримменс и не пытались его искать. Айви Казик тоже было нетрудно найти, но я не был уверен, что Бастилла пыталась это сделать. На мой вопрос о Казик она просто не ответила.
Я отправился в Голливуд-Баул, где жила Казик. В доме было тихо. Я позвонил, постучал.
— Я могу вам помочь?
Во дворе стоял лысый грузный мужчина в майке и шортах, со стаканом в руке. На табличке у его двери было написано, что это Дарбин Лангер, домуправ.
— Я приехал к мисс Казик.
— Ее нет дома. Вы слишком громко стучите. Не надо так громко.
— Извините. Я оставлю ей записку. — Я взял карточку и, приложив ее к стене, стал писать.
— Это как-то связано с полицией? Они тоже громко стучали.
Я перестал писать и посмотрел на мужчину. Он отхлебнул из стакана.
— Это была детектив Бастилла? — Я показал рукой, какого она роста. — Вот такая, лет сорока. Латиноамериканка.
— Ну да. Сегодня утром. Айви не было. — Он потянулся за запиской. — Если хотите, я передам.
— Спасибо, не стоит. Я положу в почтовый ящик.
Я опустил записку в ящик и поехал домой. Дорога показалась длинной — может, потому, что было о чем подумать, хотя мало что поддавалось анализу. Я поставил машину на стоянку, вошел в кухню. Разулся, разделся, одежду бросил в бак с грязным бельем и поднялся наверх принять душ — так я делал всякий раз, побывав в обществе трупа.
Отмывшись и переодевшись в чистое, я спустился вниз и обнаружил в гостиной Пайка. Он баюкал на руках кота. Глаза у кота были закрыты.
— Я собираюсь готовить ужин, — сказал я Пайку. — Пива хочешь?
— А то!
Я достал из холодильника пару банок и рассказал Пайку про Анхеля Томасо.
— В полицию поступил анонимный звонок, и патруль приехал, когда я был там.
— Думаешь, тебя подставили?
— Они не могли знать, что я там.
— Это мог знать тот, кто следил за домом.
Я отхлебнул пива и продолжил.
