– Сестры, – сказала она.
– Отпусти ее и отойди назад! – крикнул Родригес, направив ствол пистолета Герику в голову.
Где-то в голове конвоя ожил двигатель. Один «хаммер» разворачивался. Длинные очереди из пулемета не давали врагам на холме поднять голову. Американские солдаты один за другим вскакивали в свои машины.
Судя по всему, этот глупый штаб-сержант предупредил их, что это ловушка и помощи ждать неоткуда.
Пленница Герика и капеллан молча обменялись несколькими взглядами.
Герик понял, что, если он не хочет быть убитым или попасть в плен, операцию надо сворачивать. У него появится другая возможность. Время еще остается. Луна войдет в первую четверть ровно в двадцать три часа девятого апреля. Завтра ночью.
Однако сейчас предполагаемая жертва даже не смотрела в его сторону. Герик собирался это исправить.
– Джейме, – спокойно окликнул он капеллана.
Та подняла взгляд. Ее глаза схлестнулись с фиолетовыми глазами Шредера. Ему показалось, что он мог проникнуть в ее душу и оставить там червя страха. Тот будет жить вечно. Герик улыбнулся и быстрым умелым движением сломал пленнице шею.
Обмякшая Адара сползла на землю. Человек в черном развернулся и побежал в темноту. Родригес сделал ему вслед три выстрела.
Растворившись в бескрайнем мраке, Герик услышал вопль, проникнутый болью. Он знал, что это кричала Джейме Ричардс. Шредер усмехнулся. Его послание дошло до адресата.
***
8 апреля, 04.42
Национальный исторический музей
Багдад
Жан Сен-Жермен вышел из маленькой машины, обернулся и убедился в том, что водитель остался ждать в темноте.
– Сюда, мистер Сен-Жермен, – произнес у него за спиной чей-то деловитый голос.
Они быстро обошли вокруг отдельно стоящего гаража и приблизились к музею сзади. В городе царил полный хаос. Ни один человек, если он был в своем уме, по доброй воле не выходил на улицу.
Рядом остановился грузовик с откидными бортами. Его фары были погашены. Из кузова выпрыгнули полдюжины мужчин. Жан даже не взглянул на них.
– Мы ведь договорились, так? – спросил он, опасаясь, что в его голосе прозвучала тревога. – Если со мной что-нибудь случится, знайте, последствия будут очень серьезными.
– Мы обо всем договорились, – не замедляя шага, ответил человек, шедший рядом с ним. – Можете не беспокоиться. Мы не убийцы. Мы ценители искусства.
– Да-да.
Музей был погружен в темноту. В нем царила тишина. Электричество отсутствовало. Жан не знал, то ли его нет во всем городе, то ли отключили в одном только музее. Его заверили лишь в том, что сигнализации можно не опасаться. Хотя кто сегодня откликнулся бы на сработавшую сигнализацию?
Маленькая дверь, перед которой они остановились, терялась во мраке. Спутник Жана достал связку ключей и отпер несколько замков.
Дверь распахнулась. Маленькая группа молча прошла внутрь. Музей размещался в современном здании из стекла и кремового кирпича, хотя в темноте все краски превратились в однообразную серую. Проводник Сен-Жермена знал дорогу. Они быстро прошли по паркету в противоположную сторону от главных галерей. Жан, предварительно изучивший план музея, нарисованный от руки, ожидал, что они остановятся у лестницы, ведущей в подвал. Вместо этого они прошли дальше по длинному пустынному коридору. Жан чувствовал, как его уверенность возрастает. Шесть миллионов американских долларов открыли перед ним двери в музей, к двум конкретным экспонатам. Эти деньги также купили ему обратную дорогу в безопасное место.
У него мелькнула мысль, что этот дородный иракец думает о Жане Сен-Жермене, почему-то весьма посредственно владеющем французским языком.
Впрочем, кому какое дело? Иракский «ценитель искусства» получил свои деньги. В течение нескольких недель сотрудники главного музея и мосулского филиала лихорадочно старались перевезти самые ценные реликвии Древнего мира подальше от войны, спасти от мародеров сокровища, утрата которых будет невосполнимой. Ну да ладно.
Наконец иракец остановился перед единственной дверью, выходившей в коридор: за ней был реставрационный зал. У Жана учащенно забилось сердце при мысли о том, что заветная мечта совсем рядом. Наконец десятилетия напряженной работы, связанной с постоянным риском, должны были принести свои плоды. Сколько жизней отдано ради этого. Сколько судеб это переменит.
