Первое облачко в наших отношениях пробежало, когда он возле магазина вдруг пропал. Вот так взял — и пропал. Я долго бегала, искала его, звала, но он как будто растворился. Сначала я была в отчаянии. Потом — в изнеможении. А к вечеру успокоилась. Я сидела и утешала себя: «Да, пропал в никуда! Но ведь он и пришел ниоткуда. Жаль, что наши Отношения были такими короткими, но они были такими радостными! И спасибо, что они были».
Пес вернулся утром. Вид у него был виновато-независимый. Мне очень хотелось его отругать, но радость была больше. Я к нему привыкла, и мне его не хватало.
— Это называется «зависимость», — сообщил Пес, как обычно, без слов — голосом где-то у меня в голове.
— Как ты мог меня бросить? — укорила Пса я. — Я же волновалась, скучала… я уже думала, что потеряла тебя навсегда.
— Я буду лечить тебя от зависимости, — пообещал Пес. — Я буду уходить и приходить, и это мое решение. А ты можешь принять его или не принять, и это будет твое решение. Я тебя очень люблю, но мне тоже нужна свобода. Ведь мир такой большой и интересный, и мне иногда хочется побегать без поводка, познакомиться с другими собаками и, может, даже сделать что-нибудь запретное. Например, порыться в мусорной куче.
Я молчала. Где-то я уже что-то подобное слышала.
— Ну так что, мне уйти? Или будем строить Отношения дальше? — поторопил меня Пес.
Я была сердита. Но не настолько, чтобы вот так взять и расстаться, не узнав, что будет дальше.
— Будем, — сказала я. — Только пообещай мне, что ты так больше не сделаешь никогда.
— Я не могу тебе этого пообещать, — возразил Пес. — Я ведь собака, у меня инстинкты. Так что принимай меня со всеми инстинктами — или давай расстанемся друзьями.
И это я уже где-то слышала.
— Ну хорошо, — вздохнула я. — Раз уж ничего не поделаешь, давай забудем. Проехали.
И Пес радостно запрыгал, а потом кинулся ко мне на грудь, обнял меня и засунул свою голову мне под мышку. «Ничего, дорогой, я тебя выдрессирую, — подумала я. — Ты у меня будешь знать свое место».
И мы стали строить наши Отношения дальше.
Теперь моя жизнь была наполнена совместными прогулками, отмыванием лап, варкой витаминных собачьих супчиков и поисками подходящего ошейника. Попутно я занималась поисками новых методов дрессировки и внедрением их в жизнь. Пес охотно в этом участвовал и дрессировке охотно поддавался. Я была вполне счастлива, пока в какой-то момент не заметила, что он, мой Верный Пес, шикарно манипулирует мною.
— Ты что творишь, подлец? — грозно спросила его я. — Я ведь вовсе не учила тебя валяться на моем диване. И сама не заметила, как ты здесь стал лежать каждый вечер. Не хватает только газеты и банки с пивом. В чем дело, ты, псина?
Псина глянула на меня искоса лукавым глазом.
— Дрессировка процесс всегда обоюдный, разве ты не знала? — весело сказал он. — Знаешь, что говорят обезьяны в виварии о своих исследователях? «Вот сейчас прозвенит звонок, замигает лампочка, и все эти квазиобезьяны в белых халатах побегут совать нам бананы, это называется условный рефлекс».
— Ну ты и фрукт! — ошеломленно выдохнула я. Как он меня сделал! Как девочку.
— Я тебя люблю и поэтому поддаюсь твоей дрессировке, — объяснил Солнечный Пес. — А ты любишь меня и поэтому тоже поддаешься моей дрессировке. Это такая Игра, и в нее играют все живые существа. В той или иной степени.
«Ничего себе открытия!» — подумала я. Никогда не задумывалась о взаимности в дрессировке. А оно вон как повернулось. Открытие было шокирующим, и я никак не могла дать ему однозначную оценку. В одном он был прав: я его любила, и он меня любил. Поэтому я в целом не стала сразу протестовать против заявленной Игры. Хотя было о чем подумать.
А вскоре случилось страшное. Мы поссорились.
Я пришла расстроенная, опять полаялась на работе с начальством, и в голове кипели возражения, обвинения и планы мести. В таком вот агрессивном состоянии я кое-как побросала одежду в прихожей и рванула на кухню что-нибудь съесть, а заодно покормить и Солнечного Пса.
Когда я вышла с миской, полной вкусненького рыбного супчика, я обнаружила, что подлая собака вероломно доедает мою новую французскую сумочку. И даже урчит от удовольствия, животное!
