И наконец, на лодке был еще доктор — военфельдшер Анатолий Яковлевич Сотников, томившийся от отсутствия настоящей врачебной практики. Подводники народ здоровый, к доктору обращаются редко,
[21]
и Анатолию Яковлевичу приходится всю свою неистощимую энергию переключать на чисто интендантскую деятельность заниматься продуктами, работой пищеблока, финансами.
Знакомлюсь со своими подчиненными. Их у меня пока пятеро. Самые опытные командир отделения Анатолий Тихонов, старшие краснофлотцы Ануфрий Мозольков и Александр Волков (этот до перевода на строящуюся лодку год прослужил на Балтике). Аркадий Комков и Алексей Клунко (его вскоре отправили на сухопутный фронт) пришли сразу из учебного отряда, моря еще не видели и о службе на лодках имеют пока лишь смутное, чисто теоретическое представление.
Я все говорю: мы прибыли на лодку. На самом деле на лодку нас первое время даже не пускали. Мы изучали правила ухода за аккумуляторными батареями, осваивали управление главными электромоторами и другими агрегатами, расположившись... на лужайке в городском саду.
Потом мы получили пропуска на завод и начали знакомиться с нашим кораблем. Лодка была новой, никто из нас не служил на таких. И мы без конца лазали по ее отсекам, трюмам и надстройкам. Набор корпуса изучали на стапелях, где только начиналось строительство других лодок этого типа. Нашими учителями помимо инженер-лейтенанта Коломийца, нашего старшины трюмных Андрея Еремина и старшины трюмных с соседней лодки "С-103" Владимира Уласевича были заводские мастера и рабочие. С их помощью мы быстро изучили устройство корабля.
Лодка стояла в заводском затоне почти готовая. Почти... Оставалось, как говорится, только подобрать "кончики". Но дело это оказалось далеко не легким, оно потребовало от нас уйму времени, труда и находчивости.
На заводе пробыли недолго. Шел октябрь 1941 года. Гитлеровцы наступали на Москву. Их армии продвинулись далеко в глубь нашей страны. Фронт придвинулся близко к заводу. И нам пришлось спешить изо всех сил.
19 октября тронулись в путь. День выдался холодный. Шел снег. Еще немного — и реки станут. Пути
[22]
на Балтику и на Север отрезаны противником и осенним мелководьем. Пришлось довольствоваться другим водоемом. Там и начали "отрабатывать" свой корабль.
На не отапливаемой лодке страшно холодно. Ложась спать, мы укрывались "всем аттестатом", а боцман Васильев по утрам умывался не снимая шинели.
Последующие события повергли всех в уныние. Приказали снять оба перископа и аккумуляторную батарею. Их отправили на действующий флот. Это значило, что нам принимать участие в боевых действиях не придется еще долго. В довершение всех бед от нас отозвали всех заводских специалистов. Теперь уже официально достройка лодки была прекращена.
Совсем мы повесили голову. Посылали командованию рапорты с просьбой послать на фронт. Никого не отпустили. А вскоре вернулись рабочие. Вместе с ними мы с жаром принялись за дело. Прибыли и новые моряки. В нашу группу пришел Анатолий Панцов. Вскоре экипаж был укомплектован почти полностью. Воспрянули мы духом. Прибыл и новый командир лодки капитан-лейтенант Михаил Иванович Никифоров, старый моряк Совторгфлота, переквалифицировавшийся на подводника.
На все лодки дивизиона выделили одну аккумуляторную батарею, снятую со "щуки". Ее-то и стали по очереди устанавливать на лодки, чтобы произвести швартовые и ходовые испытания. Батарея была маломощной и слишком легкой для лодок нашего типа. Недостающий вес восполнялся чугунными чушками, которые мы укладывали в аккумуляторные ямы.
В середине 1942 года очередь дошла и до нашей лодки. Погрузили и смонтировали батарею, испытали механизмы сначала у стенки, а затем и на ходу.
А по берегу брели люди, которых война изгнала из родных мест. Поток беженцев все рос. Это само народное горе текло перед нашими глазами, и мы, глядя на измученных женщин, детей и стариков, задыхались от отчаяния, от бессильной ненависти к врагу. Мы всячески старались помочь людям, обреченным на бездомную жизнь, полную лишений и горькой нужды. Уменьшая свои порции, относили им еду, поили их водой, приносили кусочки сэкономленного мыла.
