Ее снова охватило тревожное беспокойство, от которого стало трудно дышать. Волнение еще более усилилось, когда она увидела предводителя армии. Он казался крупнее, чем раньше. Но, возможно, впечатление было обманчивым из-за доспехов и огромного лоснящегося боевого коня гнедой масти, на котором он восседал. Кроме панциря Фокс был облачен в красный камзол с белым крестом, эмблемой крестоносца. Шлема на нем не было, и ветер свободно трепал его длинные темные волосы. Именно из-за цвета волос Мортимер выбрал его в качестве будущего отца ее ребенка. Его почти черные волосы мало чем отличались от ее собственных, и Мортимер считал, что любой ребенок, родившийся от их связи, должен быть похож на мать.
По иронии судьбы Саймон родился белокурым, как саксонец. Ей нравился ее светловолосый сын, но теперь радость стала горькой. Черноголового ребенка она бы с легкостью представила Фоксу как его сына, но златокудрого Саймона отец ни за что не признает.
На какое-то мгновение Фокс растворился в густой беспорядочной массе лошадей, шныряющих слуг и лающих собак и исчез из виду. Прибытие большого отряда рыцарей всегда вносило сумятицу и смущало размеренное течение жизни замка. В ограниченном пространстве двора да еще при такой скученности всадникам было не так-то легко спешиться. Дополнительную толчею создавали конюхи, набежавшие, чтобы позаботиться о лошадях и отвести их в стойла, и другие слуги, занятые теперь разгрузкой обозных телег.
Когда Николь увидела Фокса опять, он уже стоял на земле. Ему навстречу торопливой походкой шел Адам. На загаженном конским навозом дворе смотритель замка отвесил гостю глубокий поклон, формально означавший передачу Вэлмара новому хозяину. Она видела, как Фокс велел Адаму жестом подняться, потом растерянно огляделся, словно пытался кого-то отыскать. Его нескрываемая тревога казалась столь осязаемой, что передалась ей, сковав тугим обручем грудную клетку. Николь не могла сделать ни вдоха, ни выдоха. Хотя Фокс ни разу не взглянул на башню, где она стояла, она чувствовала на себе его пронзительный взгляд, шаривший по двору в поисках хозяйки крепости.
Старушка Эмма настоятельно просила ее выйти Фоксу навстречу, броситься к его ногам и молить о милосердии, заламывать руки и рыдать, демонстрируя всем своим видом страх и беспомощность.
— Скажи ему, что Мортимер застал тебя в тот момент, когда ты читала его послание, что он пригрозил тебе расправой, не оставив иного выбора, как отдать пергамент ему, — учила служанка свою хозяйку уму-разуму. — Если ты притворишься покорной и запуганной, он сжалится, я уверена.
Но Николь в милосердии де Кресси сомневалась. Она решила сделать вид, что ничего не случилось, и надеялась, что ему ничего не известно о ее предательстве. К тому же она опасалась встретиться с ним сразу лицом к лицу. Ей нужно сначала присмотреться к нему издали. Однако то, что она увидела, ни о чем ей не сказало. Она знала только одно — он стал могущественным и богатым человеком, грозным воином. Почти как ее бывший муж.
При одной мысли о бывшем муже у нее сердце ушло в пятки. Но оттягивать время она больше не могла. Если она сейчас же не спустится вниз и не поздоровается с ним, он может обидеться и еще больше на нее разгневаться.
Трепеща всей душой, она медленно сошла по ступенькам во двор.
Где она? Фокс в который раз окидывал взглядом двор. Его нервозность с каждым мигом усиливалась. Неужели Николь умышленно его избегает? Или считает ниже своего достоинства его поприветствовать? Его челюсти сурово сжались.
К нему подошел Рейнар.
— Возможно, она ждет тебя в зале. Или, может, занята приготовлениями к вечерней трапезе.
Фокс бросил на приятеля скептический взгляд. Рейнар недоуменно пожал плечами.
— Ладно, я не знаю. Если она в скором времени не появится, мы попросим кого-нибудь ее привести. — Потом, повернувшись, он добавил: — Фокс, а вот и она.
Рыцари и слуги расступились, пропуская вперед шагавшую по двору женщину. В розовом с серебряной вышивкой платье, с черными как ночь волосами, она была поразительно хороша собой. На совершенном овале ее лица горели глаза, мерцая, как капли росы в лучах солнца. Ее рот горел, как драгоценный камень, окрашенный ягодным соком. Она стала еще красивее, чем он ее помнил. Ее молодое тело слегка налилось зрелостью, а утонченные черты лица приобрели изысканную завершенность. Три года назад он занимался любовью с девушкой. Теперь он видел перед собой женщину.
