— Она не сказала, что думает, — проворчал Фокс.
— Значит, между вами все еще существует стена отчуждения?
— Да. Каждый раз когда я на нее смотрю, то вспоминаю о ее обмане, и во мне поднимается волна желчи.
— Однако не все с тобой согласны. Кое-кто считает, что она поступила правильно. Мать обязана заботиться о благе ребенка и ставить его интересы выше собственных.
Фокс покачал головой.
— Если бы она мне доверяла, то ей бы не пришло в голову, что я могу причинить зло невинному ребенку.
— Но она привыкла к жестокости сумасшедшего ублюдка Мортимера. После такого мужа трудно ожидать от женщины доверия к другому мужчине.
— Скажи, ты сам так думаешь или Гленнит тебя научила? — спросил Фокс язвительно.
Рейнар пожал плечами.
— Не вижу ничего предосудительного в том, чтобы согласиться с мнением женщины. Более того, последнее время я вижу в ее высказываниях много дельного.
Фокс фыркнул. Рейнар волен поступать как ему угодно, но сам он больше не позволит женщине собой манипулировать!
Они вошли в купальню. Фокс с удивлением заметил, что все уже для них готово. От большой бадьи, наполненной водой, поднимался пар. В нос Фоксу ударил густой аромат благовоний. Он с подозрением уставился на Рейнара.
— Похоже на дело рук Николь. Рейнар развел руками.
— Я сказал ей, что хочу принять настоящую ванну, потому что собираюсь вечером навестить Гленнит. Думаю, она хотела, чтобы от меня хорошо пахло, дабы сделать приятное своей подруге.
Фокс поморщился. Экзотический, тонкий запах пробуждал слишком много воспоминаний. Он направился к двери.
— Не будь глупцом, — окликнул его Рейнар. — Долгое лежание в теплой воде сотворит чудо для твоих затекших мышц и раненого плеча. Ты же сам мне говорил, что после вчерашней верховой прогулки у тебя до сих пор болят и не гнутся ноги.
Фокс устремил взор на ванну. Почему то, что она сделала, должно служить препятствием ему? Он постоянно внушал себе, что не будет стремиться во что бы то ни стало избегать ее, как когда-то стремился находиться рядом с ней.
— Ты первый, — предложил он Рейнару.
— Я соглашусь, если пообещаешь, что потом непременно понежишься в ванне. Я даже принес немного вина. Под воздействием вина и тепла твое плечо должно хорошо расслабиться.
Фокс кивнул. Перспектива и впрямь представлялась заманчивой.
Рейнар сбросил одежду и залез в ванну. Он быстро намылился и тут же ополоснулся. Не успел Фокс и глазом моргнуть, как его приятель уже стоял на полу.
— Сказать по правде, твое мытье нельзя назвать купанием, — заметил Фокс.
Рейнар расплылся в широкой улыбке.
— В отличие от тебя мне не нужно расслабляться и нагонять сон. Меня ждет дама.
Фокс криво усмехнулся.
— Все в твоем распоряжении, — мотнул Рей нар головой в сторону бадьи и принялся растираться полотенцем. — Полезай в ванну, а я налью тебе вина.
— После чего, полагаю, ты меня оставишь? Рейнар подмигнул.
— Я пришлю тебе одну из служанок на тот случай, если тебе что-нибудь понадобится.
Фокс помрачнел еще больше. В услугах чертовых горничных он не нуждался. Хотя получить удовлетворение ему совсем не помешало бы.
Он разделся и забрался в ванну, над которой все еще клубились облака пара. В бадье огромных размеров запросто хватило бы места на двоих, прикинул он и выругался. Ему следовало думать о чем-нибудь другом, более насущном, иначе он не сможет расслабиться.
Он взял кубок с вином, предложенный Рейнаром, и сделал глоток.
— Странный вкус, — сообщил он другу.
— Мне кажется, Гленнит туда что-то подмешала. Какое-то целебное зелье.
Фокс кивнул. Если бы только Гленнит могла дать ему какое-нибудь снадобье или эликсир, чтобы навсегда избавиться от мыслей о Николь! Ничто другое ему не поможет. В то время как рана на плече затягивалась, рана в сердце продолжала зиять, заставляя его страдать.
Он выпил еще немного вина и откинулся на спину. Погрузив в горячую воду раненое плечо, он почувствовал успокоительное тепло. Напряженные мышцы ног начали расслабляться. Он тяжело вздохнул. Вино подействовало, и его потянуло в дрему. Он решил, что должен помыться, пока еще в состоянии шевелиться. Окунув голову в воду, он намочил волосы и встал, покачиваясь, чтобы намылиться, потом тщательно ополоснулся и вновь лег. Прислонившись к краю бадьи, он закрыл глаза. Им овладела восхитительная вялость.
