Он налил себе еще и передал бутылку Джентри, решив про себя, что если этот тип желает выпить, то пусть, черт возьми, нальет себе сам.
Джентри принял упрек спокойно и, налив себе, спросил:
— Что дальше?
— Возвращаемся обратно в офис в Ноксвилле. Начнем сначала, прозондируем почву и посмотрим, что получится.
Джентри залпом проглотил виски. Ярость кипела в нем. Как только он доберется до этого Росса Коулмэна или как там еще его зовут, к черту агентство Пинкертона, к черту правительства штатов, к черту всех, кто попытается оставить его в живых!
Он убьет этого ублюдка своими руками.
Для Лидии и Росса дни тянулись медленно, потому что они едва могли дождаться вечера. Росс постоянно был занят то лошадьми, то охотой или еще чем-нибудь, что отвлекало его от управления собственным фургоном. И это было только к лучшему. В дни, когда ему приходилось сидеть рядом с ней на козлах несколько часов подряд, он страдал еще больше. После каждого прикосновения к ней, каждого взгляда, каждого поцелуя украдкой он страстно желал, чтобы поскорее наступил вечер.
Вечера принадлежали им. Они общались с другими членами каравана, но при первой возможности уходили в свой фургон и оставались одни в мире в объятиях друг друга. С каждой ночью степень их близости возрастала. Они стали меньше стыдиться своих чувств, стали свободнее в проявлениях страсти.
Лидия не представляла себе, что можно быть более счастливой. Она не могла бы выразить словами то, что чувствовала по отношению к Россу. Она знала только, что без него ее жизнь не будет полной. Они не говорили о своих чувствах, но Лидия свободно обходилась без этого. Ей достаточно было его взглядов и прикосновений.
Как обычно, она была в приподнятом настроении, занималась стиркой, ожидая Росса к ужину. Снаружи бобы кипели над огнем, а кукурузное масло шипело на сковороде. Мозес набрал черники и поделился с ней, она собиралась приготовить Россу десерт.
Когда раздался стук, она закончила застегивать платье, в последний раз провела рукой по волосам и отодвинула парусиновую занавеску.
В ужасе она отпрянула, увидев мерзкую, уродливую физиономию своего сводного брата Клэнси Расселла.
Лидия хотела закричать, но страх лишил ее голоса. Клэнси воспользовался этим, залез в фургон и зажал ей рот рукой.
— Ну-ну, ты ведь не собираешься поднимать шум, а, миссис Коулмэн? — Он помахал огромным ножом у нее перед носом. — Потому что, если ты это сделаешь, первый, кто сюда прибежит, получит нож в глотку. Это может оказаться твой муженек. — Глаза Лидии расширились, он гнусно захихикал: — Я вижу, это тебя вразумило.
Он убрал руку со рта Лидии, хотя нож не спрятал. Потрясенная, Лидия не двинулась с места. Это был дьявол из ее ночных кошмаров, вампир, вылезший из могилы. Рана на голове оставила уродливый шрам на его лице, который сделал его еще более отталкивающим. От него исходил зловонный дух. Она удивилась, как она могла прожить с ним лет десять, не менее…
Она сглотнула едкую желчь, которая наполнила ее рот. Как он мог остаться жив? Как? Она видела, как он упал на скалу, слышала треск его черепа, видела кровь.
— Ты думала, я уже умер? — ухмыльнулся он, читая ее мысли. — Ты здорово боролась со мной тогда в Ноксвилле. Как дикая кошка ты пинала меня, пока я не потерял равновесие и не упал вниз. Я люблю женщин с характером. Ты, конечно, помнишь об этом. — Его крокодильи глазки похотливо обшарили ее, и она задрожала от отвращения и страха.
— Я сердит, как черт, на тебя, сестричка, за то, что ты сбросила меня на эту скалу и разбила мне голову. У меня несколько недель все чертовски болело, глаза совсем затуманились. Но сейчас я вижу хорошо. Да, дорогуша, я вижу хорошо. — Его глаза снова обшарили ее. — А ты выглядишь неплохо, совсем неплохо.
— Если мой муж увидит тебя здесь, он убьет тебя. — Она старалась сказать это смело, хотя внутри нее все содрогалось от страха. Страха, что Клэнси будет мстить за то, что она сбежала от него и почти его убила. Еще больше она боялась, что Россу станет известно об ее отношениях с этим человеком. Ей стало плохо от этой мысли.
