— Джексон действительно поступил с пятьюдесятью двумя долларами наличных в карманах, — ответила я, почти теряя самообладание, — тело сильно разложилось, и деньги были настолько вонючими, что даже самый отчаянный вор не тронул бы их. Я не знаю, что случилось с этими деньгами, но наиболее вероятно, их неумышленно сожгли вместе с такой же вонючей и кишащей личинками одеждой Джексона.
— Господи, — пробормотал Марк шепотом.
— У вашего отдела проблемы, доктор Скарпетта. — Спарацино улыбнулся.
— У каждого отдела есть свои проблемы, — резко оборвала я, вставая. — Вам нужна собственность Берил Медисон? Договаривайтесь с полицией.
* * *
— Извини, — сказал Марк, когда мы спускались в лифте. — Я понятия не имел, что жирный ублюдок собирается вылить на тебя это дерьмо. Ты могла бы сказать мне, Кей...
— Сказать тебе? — Я скептически уставилась на него. — Сказать тебе что?
— О предметах, которые пропали, о шумихе. Это как раз та самая грязь, которой и питается Спарацино. Я не знал и завел нас обоих в засаду. Черт побери!
— Я не рассказала тебе, — я повысила тон, — потому что это не имеет отношения к делу Берил. Ситуации, которые он упомянул, были бурей в стакане воды, своего рода беспорядок в домашнем хозяйстве, который неизбежно возникает, когда тела попадают к нам во всевозможных состояниях и когда похоронные бюро и полицейские целый день слоняются туда и обратно, собирая личные вещи...
— Пожалуйста, не злись на меня.
— Я не злюсь на тебя!
— Послушай, я предупредил тебя насчет Спарацино. Я пытаюсь защитить тебя от него.
— Я не уверена, что ты действительно пытаешься это сделать, Марк.
Мы продолжали разговаривать на повышенных тонах, пока он искал такси. Движение на улице почти застыло. Автомобили гудели, моторы урчали, и мои нервы готовы были лопнуть от напряжения. Такси, в конце концов, появилось. Марк открыл заднюю дверь и поставил мою сумку на пол. Когда я села и он вручил водителю пару купюр, мне стало понятно, что происходит. Марк отправлял меня в аэропорт одну и без ленча. Прежде, чем я успела опустить окно, чтобы поговорить с ним, такси тронулось с места.
Я доехала до «Ла Гуардиа», не проронив ни слова, до отлета оставалось еще три часа. Я была раздражена, обижена и озадачена. Такое расставание было невыносимо.
Найдя в баре незанятое место, я заказала спиртное, зажгла сигарету и стала наблюдать, как голубой дым клубится и исчезает в туманной атмосфере. Через несколько минут я уже опускала в таксофон четвертак.
— "Орндорфф и Бергер", — объявил деловитый женский голос.
Я представила себе черную консоль и сказала:
— Марка Джеймса, пожалуйста.
После паузы я услышала:
— Простите, вы, должно быть, набрали неверный номер.
— Он из вашего представительства в Чикаго. Он приезжий. Мы только сегодня встречались с ним в вашем офисе, — сказала я.
— Вы можете подождать?
Примерно две минуты меня развлекала «Бейкер-стрит» Джери Рафферти в исполнении Мьюзака.
— Извините, — сообщила мне вернувшаяся секретарша, — здесь нет никого с таким именем, мэм.
— Мы встречались с ним в вашем вестибюле менее двух часов назад! — воскликнула я с раздражением.
— Я проверила, мэм. Извините, но, может быть, вы перепутали нас с какой-то другой фирмой.
Ругаясь вполголоса, я повесила трубку. Позвонив в справочную, я узнала номер представительства «Орндорфф и Бергер» в Чикаго и ввела номер своей кредитной карточки. Я оставлю для Марка сообщение с просьбой позвонить мне, как только он сможет. Кровь застыла у меня в жилах, когда в Чикаго секретарша объявила:
— Извините, мэм, Марка Джеймса нет в списках персонала этой фирмы.
