— Я слишком устал, чтобы продолжать, Норгрейв, — угрюмо ответил виконт. — Но я готов признать, что удовлетворен, если вы пообещаете держаться подальше от моей жены!
В душе маркиз, вероятно, презирал соперника за то, что тот так легко сдался, однако он похлопал его по плечу, как старого друга.
— Разумная просьба, которую я рад удовлетворить! У меня в экипаже есть бутылочка бренди. Что не поправит хирург, стаканчик или два заставят забыть!
Тристан укоризненно покачал головой. По его мнению, веселость друга в данной ситуации была неуместной. Они с Норгрейвом направились к своим каретам. Честно говоря, лорд Кэкстон мог не опасаться маркиза. Норгрейв получил от прелестной леди Одри все, что хотел, и теперь стремился к новым победам. Ни одной женщине не удавалось удержать его подле себя надолго, и у Тристана уже появились сомнения, возможно ли это вообще.
Несколько часов спустя Тристан с Норгрейвом все еще праздновали свой триумф в апартаментах маркиза. По пути они заехали в театр, где у них была арендована ложа, и прихватили с собой двух куртизанок. Джуэл Тирни была красоткой ирландских кровей. Она сбежала из родной деревни, едва ей исполнилось шестнадцать, и, переходя от любовника к любовнику, оказалась в столице. Очень скоро обворожительная мисс Тирни обзавелась богатыми поклонниками, в число которых попали и Блекберн с Норгрейвом. Тристану было двадцать, когда черноволосая чаровница бросила расчетливый взгляд в его сторону. Интрижка с ней обходилась дорого, но… оно того стоило. И все же, несмотря на молодость, нрав у молодого герцога был слишком буйный и переменчивый, чтобы даже такая красавица смогла приручить Блекберна. Интерес к новой любовнице у него скоро пропал, однако расстались они мирно. Амбициозная и непостоянная в своих симпатиях, Джуэл нашла утешение в объятиях других джентльменов, включая Норгрейва.
К удивлению Тристана, его друга и Джуэл до сих пор связывало некое подобие дружбы, хотя пламя страсти, которая свела их вместе, давно угасло. Время от времени они оказывались в одной постели, но была у этой дружбы и другая причина. Двадцатидевятилетняя куртизанка прекрасно знала пристрастия маркиза относительно плотских утех, поэтому поставляла ему молоденьких женщин, недавно прибывших в Лондон и нуждавшихся в покровительстве какого-нибудь богатого аристократа.
Свои услуги она предложила и Тристану, однако получила вежливый отказ. Тристан имел звучный титул и был красив, как и все члены семейства Рýков, поэтому женщины охотно одаривали его своими ласками. Кроме того, ему не хотелось хоть чем-то быть обязанным куртизанке. Он никогда не спрашивал, во что обходится ее любезность, но Джуэл была слишком практичной и не делала ничего бесплатно.
— Тристан, не хватает только, чтобы ты испортил мне вечер, заснув там, на кушетке! — донеслось со стороны кровати.
Норгрейв настоял, чтобы они вчетвером поднялись к нему в спальню, где Джуэл смазала бы спиртом царапины, которые доктор не удостоил вниманием. Почтенный эскулап зашил рану Норгрейва на предплечье и посоветовал ему немедленно лечь в постель. Маркиз, смеясь, заверил его, что так и поступит. Теперь он лежал на кровати совершенно голый, если не считать простыни, переброшенной через его стройные бедра. Обе прелестницы суетились вокруг, и Тристан с улыбкой подумал, уж не приплатил ли его друг доктору за столь своевременные рекомендации.
Удобно устроившись на синих шелковых подушках кушетки, герцог ответил, не открывая глаз:
— Я пока не настолько пьян, но усталость берет свое. Это был долгий день, и голова у меня начала болеть до того, как мы сели вечером за карточный стол. А потом еще полночи возились с Кэкстоном и его приятелем. — После недолгой паузы Блекберн добавил: — Кстати, не помню, чтобы я забирал со стола свой выигрыш в последнем роббере.
— Прости, но по моей вине ты снова лишился приличной суммы, хотя мог бы уже привыкнуть к этому!
Тристан притворился рассерженным:
— Черт тебя подери, Норгрейв! Мне действительно пора бы и привыкнуть…
Джуэл и ее подружка Энис захихикали.
— Кэкстон меня отвлек, — пожаловался маркиз. — В клубе давно поговаривали, что он собирается с духом, чтобы вызвать меня на дуэль.
