— На выставку? — спросил Сол.
Витторио кивнул.
— А вы уже видели? Говорят, ничего подобного он не делал уже много лет, — Он улыбнулся, — А мне нужна тьма, нужен мрак. И алогичность.
— Удачи, — сказала Рут.
Витторио нагнулся, чтобы чмокнуть ее в щеку, потом пожал руку Солу.
— Еще увидимся.
— Завтра, — крикнула ему вслед Рут, — Ровно в семь тридцать.
Дверь распахнулась, отскочила на амортизирующей тяге и аккуратно закрылась за ушедшим.
— Последний ролик короче других, — сказала Рут Солу, когда в просмотровой погас свет. — У них там начались кое-какие неприятности.
Белый тюремный блок, на сей раз при полном солнечном свете, но уже уходящий из кадра: деревянные бараки, путаница колючей проволоки, проселочная дорога, идущая вдоль подножия длинной дамбы. Сменяющаяся последовательность планов, справа налево, потом камера дает панораму дамбы вплоть до начала долгого горного склона. Вдалеке — седловина меж двух горных вершин. Следующая панорама была снята именно оттуда. Камера прошлась по острым вершинам, разделенным глубокими темными пропастями. И — далекая перспектива, без конца и без края. Камера медленно плыла над этим искромсанным вдоль и поперек каменным хаосом.
— Именно это имел в виду Поль, — сказала Рут примерно через минуту, — Не то чтобы он в тебе усомнился. Но когда я показала ему эти кадры, он просто не мог поверить, что кто-то в состоянии пройти через такое.
Оператор быстро нащупал определенный ритм. Кадры, снятые с самого дна узких долин и ущелий давали крутые или вовсе отвесные стены из гладкого серого камня, уходившие прямо в небо. Не было ни чувства направления, ни движения, просто монотонная последовательность образов. И каждая небольшая серия перемежалась кадрами, снятыми в одной из попадавшихся съемочной группе по дороге деревень, которые тоже следовали определенному, быстро ставшему понятным формату: kaphenion, где сидели мужчины, согнувшись над крохотными чашечками или стаканами, медленная круговая панорама деревни, играющие дети, затем — галерея снятых крупным планом местных жителей, некоторые оживленно о чем-то говорят, размахивая сигаретами, некоторые молча смотрят в объектив. Деревенские — почти исключительно мужчины. Немногие попавшие в кадр женщины мельком улыбаются и тут же отворачиваются. Долгая панорама шоссейной или проселочной дороги за околицей венчает серию, после чего — снова горы.
— Как раз эту часть я особенно хотела тебе показать, — сказала Рут, когда камера взяла, сверху вниз, общий план довольно широкой реки.
Через нее, взявшись за руки, брели по колено в воде трое детей: два мальчика и между ними девочка. Девочка все время притворялась, что течение сбивает ее с ног и что она вот-вот упадет, а мальчики ее поддерживали. Потом камера опять пошла вверх и дала уже знакомую панораму деревни, с каменными домами и кафенионом, выстроенным вокруг ствола огромного старого дерева.
— Ничего не напоминает?
Тон у Рут был легкий, едва ли не игривый.
Сол ничего ей не ответил. Под деревом сидела за столиками группа стариков, с дюжину, а то и больше. Все они смотрели в камеру, без какого бы то ни было выражения.
— Сол? Что случилось? — тихо спросила Рут.
— Чего ты добиваешься?
Вопрос прозвучал куда более резко, чем он рассчитывал.
— Если хочешь о чем-то меня спросить, просто возьми и спроси, — продолжил он. — Я в свое время на уйму всяких вопросов ответил. Давай спрашивай, что там у тебя такое?
— Да ты что такое придумал, Сол? — ответила Рут, и удивление в ее голосе было неподдельным. — За кого ты меня принимаешь? Да как ты вообще… — Тон у нее стал чуть более мягким. — Дети играют в реке. Разве ты не понимаешь? Это мы — ты, я и Якоб, в детстве. Они же играют в ту же самую игру. Ты что, не помнишь?
Толстое лицо во весь экран: мужчина, под пятьдесят, очень добродушный. Солнце било ему в глаза, и он щурился. Одну руку он держал перед собой и, подняв палец, что-то объяснял прямо в камеру. Сол молча отвернулся от экрана.
— А тебе что показалось; что я, по-твоему, имела в виду?
Сол вспомнил, что заводилась Рут постепенно. Всегда так было. Нужно было что-то ей сказать. Человек на экране поднял второй палец и начал еще что-то объяснять оператору. Вид у него был — довольнее некуда. Следующая реплика Рут произнесена была, однако, тоном довольно спокойным.
