Должно быть, он снова потерял сознание. Его испугало расплывчатое пятно боли, когда он очнулся. Отвечай, сказал он себе, отвечай немедленно. Но вопросов никто не задавал. Эберхардт говорил тихо, как будто сам с собой.
— Геракс — птица важная. Всего несколько сот человек, но это правильные люди в правильном месте. Старик знает, как вести эту войну. Вы встречались с его внуком. Ксанф. Старик совсем о нем не заботится. Хороший командир знает, когда и сколько пролить крови, — Эберхардт медленно кивал в такт своим мыслям, — Эту войну выиграть можно только в горах, и старик это знает. Я имел возможность полюбоваться его работой, — Его лицо было буквально в нескольких дюймах от лица Сола, — И ее работой тоже. Да, конечно же, ты ее помнишь. Фиелла. Греки боятся ее даже больше, чем его, господин Мемель. Представляете? И я вам скажу почему. Я покажу вам. Но всему свое время.
Его руки так и ходили вокруг свертка, пальцы беззвучно выстукивали поверхность стола.
— Почему они дали себе труд сохранить вам жизнь, а, господин Мемель? Вам хочется, чтобы все это поскорее закончилось. Это я понимаю. Скоро все и закончится, очень скоро, но вам придется сосредоточиться.
Сол медленно кивнул.
— Прекрасно. Вас нашли при смерти в греческих горах, в месте, которое местные называют Хаксани. Что значит «Котел». Нашли вас пастухи, как поведал нам наш голубоглазый информатор, после того как мы слегка подсказали ему нужное направление мысли. Но в Котле не бывает никаких пастухов. Там нет воды. Там только каменный кратер и скалы, которыми он окружен со всех сторон. Вас нашли партизаны и дали себе труд вынести вас оттуда. Как и зачем — этого я не знаю. Там есть расселина. Мне рассказывали, что человек, знающий дорогу, может пройти ее из конца в конец, если будет идти весь день и всю ночь напролет. А они вас вынесли.
— Я…
— Да-да, вы ничего этого не помните, вы были без сознания. Мы это уже установили. В самой расселине, по большому счету, нет ничего таинственного. Местечко негостеприимное, спору нет. Прекрасная оборонительная позиция, на любом из участков. Вот только — как вы там оказались, господин Мемель? Люди Геракса пользуются этой расселиной. Деревня, в которой они вас держали, стоит у самого входа в нее. В том, что там оказались они, ничего удивительного нет. Я бы скорее назвал это счастливой случайностью — для вас. Но как так вышло, что вы очутились в том месте, где они вас нашли?
Голос у Эберхардта изменился. В его вопросе не было ровным счетом никакой умозрительности.
— У этого вопроса есть свои стратегические аспекты. Тактические возможности, которые, при определенных обстоятельствах, могут превратить маленький отряд Геракса в силу достаточно мощную. Вероятность, конечно, невелика, хотя…
В комнате сгустилось молчание. Потом Эберхардт повернулся к греку и что-то сказал ему на его родном языке. Тот удивленно кивнул, подхватил куртку и вышел из комнаты. Они оба сидели и слушали, как его шаги удаляются по коридору. Потом в дальнем конце открылась и закрылась дверь.
— Он больше нам не нужен: новость, которую вы, вероятнее всего, воспримете с облегчением. Сейчас мы с вами поговорим исключительно с глазу на глаз, господин Мемель. Путь вниз может стать также и путем наверх. Вход может означать еще и возможность выхода; и если существует выход из Котла…
— Я не знаю.
Он почувствовал, как открылись ранки во рту и начали кровоточить. Кровь капала ему на язык: металлический привкус.
— Вы не хотите выдавать своих товарищей. Это вполне понятно. Даже при том, что они готовы были скорее убить вас, чем допустить возможность того, что вы попадете ко мне в руки. Они сражаются за свою страну. Даже еврей, у которого нет собственной страны… Хотя, конечно, вы же не видели образцов их декоративно-прикладного творчества. Со времен Гомера многое переменилось, господин Мемель, — Эберхардт грустно улыбнулся. — Сейчас вы ответите на мой вопрос и будете жить дальше. Я даю вам слово, которое может ничего не значить для вас, но тем не менее я вам его уже дал. У меня есть свои собственные резоны для того, чтобы сохранить вам жизнь, господин Мемель. Хотел бы я иметь возможность поделиться с вами этими своими соображениями. И вам тогда гораздо проще было бы принять решение.
