Наутро я получил в комнате для завтрака свою яичницу. Мы со Сьюзан ели, когда к нам заглянула Энн Куинн и сообщила, что Блейки и посол рано утром уехали в посольство и она тоже вскоре отправится вслед за мужем. Мы выразили сожаление, что не повидались с ними, но Энн обещала передать от нас прощальный привет. Мы поблагодарили ее за гостеприимство и великолепный прием накануне, а она не предложила погостить подольше. Я думаю, понимала, что вышло что-то не так.
И вот теперь мы стояли в дипломатическом салоне и смотрели в большое панорамное окно на взлетную полосу и набухшее тяжелыми облаками серое небо. Взлетов было больше, чем посадок, как на курорте в конце сезона, и я решил, что это вьетнамская диаспора разлетается после праздника в страны своей ссылки.
Мне взяли билет на рейс авиакомпании "Эр Франс" до Парижа, где меня должны были встретить и передать билет на другой самолет, до международного аэропорта Даллеса. Не самый ближний путь домой, но зато первый международный рейс из Ханоя, на который удалось достать место. А я уже и так загостился во Вьетнаме.
Из аэропорта Даллеса, где началось мое путешествие, до Фоллз-Черч недалеко на такси. Но скорее всего меня там встретят и обо мне позаботятся. Так или иначе, я ехал домой и, как и в прошлые два раза, не понимал своих чувств.
Я бы настоял, чтобы Сьюзан улетела со мной, но она сама захотела задержаться в Ханое; давно жила во Вьетнаме – надо было многое доделать: по жизни, по работе и, наверное, по своему заданию. А меня, как и в прошлые два раза, не пришлось долго уговаривать выметаться из Вьетнама, и сборы оказались недолгими.
В дипломатическом салоне была белая дверь, которая, как сообщила мне Сьюзан, вела прямо на летное поле, где меня подберет машина и доставит к самолету. Рейс отправлялся через двадцать минут.
Мы с ней так и не сели, не стали ничего пить, даже кофе, просто стояли у белой двери, которая открывалась прямо в Фоллз-Черч, что в штате Виргиния.
– У нас около десяти минут, – проговорила она. – Тебе дадут знать, когда пора.
Я кивнул.
– Я не буду плакать, – сказала Сьюзан.
Я снова кивнул.
Мы посмотрели друг на друга. Ни одному из нас в голову не приходили нужные слова. А времени оставалось мало.
Наконец Сьюзан улыбнулась.
– Прекрасные получились две недели. Правда?
Я тоже улыбнулся.
– Надо будет как-нибудь повторить, – предложила она.
– Во второй раз всегда не так забавно.
– Скорее всего. Но у нас не осталось ни одной фотографии. Даже с острова Пирамида.
Я не ответил.
В салон просачивалась тихая мелодия. Кто-то играл на пианино "Пусть все так и будет". Мы стояли и молча слушали.
– Спасибо за воскресенье в Сайгоне, – поблагодарил я.
– Эй, за тобой экскурсия по Вашингтону, – вспомнила Сьюзан.
– В любое время.
Она кивнула.
– Я уезжаю примерно через неделю.
– И куда ты собираешься?
Она пожала плечами:
– Видимо, в Ленокс. Затем в Нью-Йорк – узнать, работаю я в корпорации или уже нет. А потом... хотела бы получить какую-нибудь работу за рубежом. Наверное, моя судьба жить за границей.
– Только выбери место получше.
– Я сохранила книгу со списком самых ужасных для жизни мест.
Я улыбнулся и спросил:
– Будешь скучать по Вьетнаму?
– Ужасно. Но настало время уезжать.
– Настало.
Сьюзан кивнула.
– Помнишь, Пол, в баре "Апокалипсис сегодня" я разревелась?
– Да.
– У меня возникло ужасное чувство... приступ тоски по дому... В каком-то смысле причиной был ты. И я задумалась, что мне делать дальше. Мне с самой первой минуты было трудно тебе лгать.
– Я знаю. Я видел.
– Неужели? Я рада.
– Давай забудем эту сторону поездки. А все остальное было очень интересно.
Сьюзан рассмеялась, потом посерьезнела.
– Я не расплачусь. Ты этого не любишь.
Я не знал, что сказать, и переменил тему:
– Твои приятели в Лэнгли могут воспользоваться твоими знаниями Вьетнама. А Лэнгли недалеко от Фоллз-Черч.
Она покачала головой:
– Эту работу я скорее всего тоже потеряла.
– Ты прекрасно все выполнила. И вела себя очень естественно, – заметил я.
Сьюзан не обратила внимания на мои слова.
– А ты чем собираешься заняться?
– Ну... надо разобраться с личными делами... посмотреть, как там и что...
