Тут даже Штерн покачал головой — хвастовство было слишком явным.
— …естественно, мне бы хотелось, чтобы наши сотрудники были готовы к выездному заседанию суда для осмотра места происшествия. Поэтому я прошу вас, господин Лейдиг (как хорошо, что у нас есть такие сотрудники), передать, это самое, трубку господину Тойеру!
— Мог бы сказать это сразу, — пробурчал Хафнер.
— Это самое? — переспросил Лейдиг с коварной кротостью.
— Да! Это самое! Господин Лейдиг, я бы просил вас не включать комнатный динамик Я… я просто этого не люблю.
— Не беспокойтесь, доктор Зельтманн, — успокоил его Лейдиг. — Мы беседуем совершенно приватно.
Штерн невольно прыснул и прикрыл рот ладонью, и даже Тойер испытывал удовольствие.
— Вот только господин Тойер, к сожалению, отлучился в туалет — ничего серьезного, не волнуйтесь, — продолжал Лейдиг.
— Ничего серьезного, — повторил Зельтманн, — это очень хорошо. Но господин Штерн…
Тот отчаянно замахал рукой, лопаясь от смеха.
— … или господин Хафнер тоже ведь были на месте происшествия…
— Тогда я передаю трубку второму из названных вами, — пропел Лейдиг и с ухмылкой протянул трубку.
Хафнер молодцеватым жестом схватил ее:
— Дама из прокуратуры может прийти в любое время. На связи Томас Хафнер.
В голосе директора зазвучал упрек.
— Вы все-таки слышали разговор! Иначе откуда вам известно, что она сидит у меня в приемной?
— Разобрался! Это самое! — отчаянно воскликнул Хафнер.
— Нехорошо, господа, нехорошо. Нет, нехорошо. Я ничего не имею против шутки. Сам порой грешу юмором. Но только, пожалуйста, не за счет других. Я очень вас прошу. Итак, сейчас я сам зайду к вам вместе с фрау прокурором и погляжу, что там у вас. Что уже сделано. Доверяй, но проверяй!
Он положил трубку, и, хотя ситуация явно осложнилась, четверо следователей, пожалуй, впервые за все время дружно расхохотались и почувствовали некоторую симпатию друг к другу.
— Надо проветрить помещение, — еле отдышавшись, воскликнул Хафнер. — Сейчас я немного проветрю. Симон, я не слишком тебя люблю, но это было…
Тойер знал, что такая грубость обидела Лейдига, и попробовал утешить его взглядом. Но молодой коллега не заметил его стараний.
— Ну, а вообще-то, как это делалось до сих пор? — озабоченно спросил Штерн.
— Ничего, все сходило по первому сорту, — успокоил его шеф. — Нормально. Вы ведь сделали на месте происшествия какие-то записи? — осторожно добавил он.
К его немалому облегчению, бравый служака с готовностью кивнул.
Открылась дверь, и показался Зельтманн в сопровождении молодой дамы. На ней был в костюм в редкую тонкую полоску и при этом — словно для контраста — нежно-розовые туфли на высоком и тонком каблуке. Все посмотрели сначала на эти туфли, потом на смуглое лицо дамы.
— Да ведь вы… — озадаченно проговорил Хафнер.
Прокурор откинула за плечи пышную гриву темных волос, вившихся мелкими колечками, и строго посмотрела на молодого полицейского.
— Я гражданка Германии, — сухо сообщила она. — Родилась в Гейдельберге, мои родители турки. Меня зовут Бахар Ильдирим. Ничего, вы скоро привыкнете. Здравствуйте, господа.
Все дружно ответили:
— Добрый день.
Между тем на лицо Зельтманна вернулась сияющая улыбка. Он положил руку на плечо Ильдирим, что ей было явно неприятно.
— Фрау Ильдирим первая… да, как бы это выразиться… бывшая турчанка в прокуратуре Гейдельберга…
Тойер сосредоточился на трещине, образовавшейся на новых обоях.
Зельтманн с вызовом уставился на него.
— Что? — устало спросил Тойер.
— Я уже просил вас рассказать фрау Ильдирим обо всем, что вам удалось выяснить. Разве вы не слышали?
— Нет, — с доброй улыбкой ответил Тойер, — я ничего не слышал.
— Но теперь вы это услышали, — тихо сказал Зельтманн. — Прошу, уважаемый коллега.
— Хорошо, — бесстрастно согласился Тойер и мысленно поблагодарил Штерна: во-первых, за то, что тот элегантно подвинул ему свои записи, и, во-вторых, за то, что они были сделаны четким почерком, почти как у ученика начальной школы. — Мужчина под пятьдесят, брюнет, одет неприметно, в зимнем пальто, великоватом для него. При нем был ключ и немного наличных денег, больше ничего. — Он заметил, что Ильдирим с интересом его разглядывала. Она как будто принимает его всерьез, впрочем, неудивительно — ведь она здесь новенькая. — Следов внешнего насилия не обнаружено. Но покойник был таким щуплым, что столкнуть его в реку не составляло труда. Труп отвезли патологоанатомам, там его обследуют более детально. Одежда проверена, как полагается. Конечно, возникнут трудности с выявлением следов преступления. Покойник несколько часов пролежал в воде, так что на отпечатки пальцев и генетическую экспертизу нечего и рассчитывать. Итак, я бы рассматривал случившееся в такой последовательности: несчастный случай, самоубийство или убийство. Что там еще можно добавить? — Обратился он к своим подчиненным.
