Сомов серьезно заболел. Глаза его блуждали, словно у помешанного, он что-то невнятно бормотал.
— Олег Прохорович, я вас не узнаю, — вмешалась Маша Рябинина. Потом, хлопнув Сомова по плечу, весело пропела:
— Старшина, старшина, улыбнитесь, пусть улыбка будет флагом корабля. Ты боишься встречи с немцами? Но ведь у нас есть оружие и такие воины, как Сомов! Нет, нам не следует бояться этой встречи. Мы обязательно пробьемся к своим.
К Сомову подошел Трофимов и, подмигнув, сказал:
— Ты, что же, браток, испугался этих гор? Нам политрук рассказывал, как Суворов через Альпы переходил. Вот это горы так горы! Да! А это не горы — горушки, мы их мигом перескочим, — с нарочитым пренебрежением закончил он.
Начался штурм гранитных глыб. Отряд был разбит на три группы: штурмующая, «обоз», куда входили, женщины и больные, и «буксир», она же и группа прикрытия.
В который уже раз пригодились канаты, предусмотрительно припасенные заботливыми норвежцами.
Сомов навалился на стену плечом, уперев руки в колени. С помощью Комлева Трофимов вскарабкался на плечи старшины, дотянулся до выступа. Через минуту послышался его радостный возглас:
— Порядок!
Затем Трофимов помог подняться Мирзоеву.
Со скалы на скалу, с площадки на площадку поднимаются они все выше и выше. Пурга с невероятной яростью хлещет в лицо, пытаясь сбросить обратно, но они цепко хватаются за камни и ползут. Вот обмотались канатами, уперлись ногами в камни и подали товарищам знак к подъему. Первым начал взбираться Сомов. Он уже дополз до вершины глыбы, хотел ухватиться за ее ребристый выступ, но рука сорвалась и Сомов пополз вниз.
— Держись, держись, старшина! — кричит снизу Маша и подставляет под его ногу плечо. Передохнув, Сомов взобрался на скалу.
— Олег, теперь ты помоги мне, — просит Маша. Сомов подает дрожащую руку, помогает Рябининой.
Поднимавшаяся следом женщина в башлыке свалилась с высоты в сугроб. Тогда Комлев с чернобородым мужчиной поднялись на первую площадку, взяли второй конец каната. Люди садились на образовавшуюся полу-петлю, и она двигалась, помогая подняться.
А потом этот утес. Он встал непреодолимой стеной. С одной стороны такое нагромождение глыб, что идти по ним нечего и думать. С другой — выступ утеса, занесенный снегом. Решили пойти по нему, узнать, что за скалой. Комлев послал на это опасное дело Бозора Мирзоева и Ваню Трофимова. Ваня подошел к краю обрыва, глянул вниз и, покачивая головой, протянул:
— Э-ге-ге! Тут, братишка, не только оленю, даже и змее не проползти. Ну, да ничего. Вот наш политрук рассказывал про переход Суворова через Альпы. Вот это да! Ну, поехали.
— Поехали, — ответил Мирзоев, заразившись оптимизмом добродушного парня.
Подпоясавшись канатом, стараясь не смотреть вниз, крепко прижимаясь к щербатой стене, друзья двинулись по заснеженному карнизу. К счастью ветер дул на утес и помогал смельчакам: прижимал их к гранитной стене. Шаг... Второй... Третий... Сердце словно оборвалось, кровь остановилась. Мирзоев замер. Глухой грохот быстро скатывается вниз. Мирзоев открыл глаза. Впереди только что был сугроб, теперь чистый гранит с разрывом в полметра. А там — бездна. Шаркая лыжами по камню, преодолевая провал, Мирзоев идет дальше. За спиной слышится тяжелое сопение Ивана. Это подбадривает.
Утес овальной формы. Пройдя метров тридцать по узкому выступу, очутились на сравнительно пологом склоне горы. Сели отдохнуть на камень; молчали, тяжело переводя дыхание. Потом словно прорвало: схватили друг друга в объятия, громко заразительно захохотали. Успокоившись, закрепили канат за сосну. Он натянулся вокруг скалы.
Начался переход остальных.
Крепко ухватившись за веревку, впереди Никиты передвигается пожилая женщина в клетчатой шали с обтрепанными кистями.
— О, осподи, прости мою душу грешную!
Когда миновали самое опасное место и напряжение ослабло, Комлев спросил:
— Ты разве, тетя, грешна?
— Грешна, грешна, сынок, грешна, — машинально ответила она. Потом, скосив глаза на Комлева, слабо улыбнулась: — В девках дюже бойкой была, жениха у подружки отбила. Где-то он, мой старый? Ушел в партизаны, из-за него и маюсь. Жив ли?
