И в Японии есть слоговые знаки. Они очень популярны в стране. Новую азбуку проходят в школе наряду с иероглифической. В печати они сочетаются. Слоговой значок изображает обычно грамматическое окончание слова.
По-другому решается проблема в Китае. Здесь переходят на звуковое письмо. Я увидел это воочию, как только ступил на шанхайскую улицу. Под узорами иероглифов — непременно строка букв. Так население приучается к новому алфавиту на основе латинского.
Переход совершается постепенно. Газеты, книги пока что печатаются иероглифами, но в школах преподается новая азбука. В ней двадцать пять букв и четыре знака тональности.
В китайском языке важную роль играет понижение и повышение тона. У нас значение слова не меняется от того, как вы произнесли его — высоко или низко.
Другое дело в Китае. Тональность помогает различить, какое именно «фан» имеет в виду ваш собеседник: «фан» — искусство или «фан» — доска. Знаки тональности, простые апострофы в латинском тексте, избавляют от необходимости прибегать для пояснения к иероглифам.
Пройдут годы — и китайская грамота станет достоянием лишь филологов и историков.
Утвердить новую азбуку — это значит напечатать по-новому всю классическую литературу Китая, публиковать по-новому все учебники, все книги, все газеты, журналы.
Кроме того, это значит, что в Китае, где существует множество нередко весьма отличающихся друг от друга диалектов, должен укорениться единый литературный и государственный китайский язык, сложившийся на основе пекинской речи.
Приезжего в Китае радуют латинские буквы вывески, обыкновенной вывески столовой или магазина! Вы читаете, не понимая, и все-таки перед вами нечто куда более близкое, чем загадочный шифр иероглифов.
Вечер. Мы покидаем гигантский город.
Уплывают назад огни причалов, грохочущие, пышущие пламенем заводы Шанхая. Как далекий маяк светит, провожая нас, циферблат часов на башне таможни. Миновали стоящее на якоре судно под флагом Либерии. Доносится раздольная, полная страстной печали африканская песня.
У нас, сгрудившись на палубе, поют девушки из Красноярска:
И мелькают города и страны,
Параллели и меридианы,
Потому что мы народ бродячий,
Потому что нам нельзя иначе.
На минуту две песни, такие несхожие, сливаются. Хочется остановить этот миг. Кажется, вот-вот родится еще неведомая миру мелодия.
— Да-да, смотрите, ведь ни одного сампана! — восклицает Константин Петрович, Фарватер на Хуанпу свободен. Штурман все еще переживает свою ошибку. Зря напророчил, выходит…
Я утешаю его. К разговору присоединяется Борис Андреевич Пышкин, киевлянин.
— В следующий раз пойдете сюда, может, и путь-то к Шанхаю другой будет, — интригующе говорит он.
Мы просим профессора объяснить. Он только и ждал этого. Еще раньше я заметил, что Бориса Андреевича как-то особенно трогает Китай. Тут не любопытство новичка. Он уже был здесь, помогал китайским инженерам, которые проектируют сооружения на реке Янцзы.
Пятую часть Китая охватывает бассейн Янцзы. С давних времен трудится народ, осваивая великую реку, грозную и благодетельную. По берегам вырастали валы высотой до пятнадцати метров, оберегающие поля и селения от разливов. Река мостит себе дорогу наносами, и местами поверхность воды выше окружающей суши. Не будь дамбы, Янцзы затопила бы огромные пространства.
Полторы тысячи лет назад, чтобы сократить пути торговых судов, китайцы прорыли Великий канал. Он пересекает реки Янцзы, Хуанхэ и Хуайхэ в их низовьях. Длина его 1782 километра. Используя речные притоки, он соединил юг страны с севером.
Современный Китай возьмет от Янцзы все, что она может дать народу. Строятся мощные гидростанции. В верховьях, в районе «Сань Ся», «Трех Ущелий», будет сооружена самая крупная из них, на миллионы киловатт. Сложна и транспортная задача. Нынешний подход к Шанхаю с моря очень неудобен из-за мелей и песчаных банок. Углубить дно? Напрасные старания: выемку быстро занесет. Песчаный грунт слишком ненадежен.
Янцзы впадает в море двумя рукавами. Сейчас судоходен один, самый длинный. Есть намерение закрыть его и соорудить плотину — превратить силу приливов и отливов в электричество, а для судов оборудовать другой рукав, короткий. Там и рельеф более благоприятный. Задача, разумеется, гигантская!
