После выхода в свет книги «Драма одаренного ребенка» я получила множество писем. Ответить на каждое из них просто невозможно и из-за недостатка времени, и по другим причинам. Однако я приняла близко к сердцу изложенные в них проблемы и поэтому предлагаю вашему вниманию следующую книгу. Ко всему прочему, я поняла, что должна более подробно объяснить читателям мои мысли и рассказать о накопленном мной опыте, ибо имеющейся специальной литературы до сих пор явно недостаточно. Поставленные вопросы позволили мне выявить два комплекса проблем: во-первых, мое собственное понимание такого понятия как психическая реальность раннего детства, отличающееся от традиционной психоаналитической трактовки, ставящей во главу угла удовлетворение естественных потребностей, во-вторых — необходимость более четко обозначить разницу между чувством вины и ощущением печали. С этим напрямую связан острый и наиболее часто повторяемый вопрос обеспокоенных родителей: что мы можем сделать для нашего ребенка, если мы поняли, насколько мы зависим от синдрома навязчивого повторения, в результате чего постоянно «возвращаемся в детство»?
Поскольку я не верю в эффективность рецептов и предложений, по крайней мере, если они касаются бессознательного поведения, то вижу свою задачу отнюдь не в призыве к родителям изменить свое отношение к детям, а в выявлении причинно-следственной связи и апелляции к маленькому беззащитному существу, по-прежнему живущему в подсознании многих взрослых, с целью передать ему в образной и эмоциональной форме необходимые сведения. До тех пор, пока этот «взрослый ребенок» не в состоянии понять, что с ним произошло, часть его внутреннего мира остается как бы покрытой льдом. Он по-прежнему не воспринимает чувственно те унижения, которым его когда-то подвергли в детстве.
Он не может проявлять чуткость и понимать окружающих. Бесполезно говорить с ним о любви, солидарности и милосердии, бессмысленно взывать к его добрым чувствам. Он словно отгорожен от такого рода призывов прочной непробиваемой стеной.
Поэтому особенно тягостное впечатление производят профессиональные психологи, пытающиеся без эмпатии, а значит, без всякой пользы применить свои профессиональные знания. Вне зависимости от того, сколько времени они уделят пациентам, они не смогут рассчитывать на успех. Нельзя не сказать и о беспомощности родителей, которые, несмотря на образование и обилие свободного времени, так же эмоционально невосприимчивы к детским проблемам, ибо они сами эмоционально дистанцировались от тех страданий, которые им пришлось испытать в детстве. Напротив, даже чрезмерно занятая на работе мать может при определенных условиях в течение нескольких секунд понять и правильно оценить ситуацию, в которой оказался ее ребенок, если она готова к эмпатии и в душе чувствует себя свободной.
Таким образом, моя задача заключается в том, чтобы привлечь внимание читателей к страданиям, переносимым ребенком в раннем детстве. Я стремлюсь помочь взрослым извлечь из подсознания смутные воспоминания о своем детстве. Для этого в первой части я описываю систему «черной педагогики», т.е. методы воспитания, отработанные на наших родителях, дедушках и бабушках. У некоторых читателей первая глава, возможно, даже вызовет ярость и, значит, окажет на них целительное воздействие. Далее, во второй части, речь пойдет о детстве троих, казалось бы, очень разных людей — наркоманки, главы государства и детоубийцы. Но все они претерпели в детстве тяжкие унижения и стали жертвами насилия. Двое из них сами описывают свою судьбу. Я стремилась помочь читателям с пониманием отнестись к этим потрясающим по силе воздействия свидетельствам. Все три судьбы есть убедительное подтверждение моего тезиса о губительной роли воспитания, уничтожении им живого начала в душе человека и его опасности для общества. В теории психоанализа, особенно в тех психоаналитических школах, которые во главу угла ставят удовлетворение человеком естественных потребностей, можно обнаружить взгляды, близкие к позиции педагогов. Сперва я намеревалась посвятить этой проблеме одну из глав, но затем поняла, что важность и объем темы требуют отдельной публикации. В ней я гораздо более четко отграничу свои выводы от отдельных психоаналитических концепций.
