— Ибн Сину?
— Именно так, благодетель! Старый лис привел какого-то человека и называл его Ибн Синой, в моем сне это был… мой двойник. Он был похож на меня, как бывают похожи два ягненка-близнеца!
— Поистине удивительный сон! — Султан взял со стола пиалу, наполненную розовым вином, медленно выпил вино, отер подбородок. — Да, и впрямь удивительный сон! Ну, а дальше что было?
— А дальше… Дальше вы спросили главного визиря: «Если ты привез Ибн Сину, тогда кто же это?» — сказали вы, указывая на меня… И вот старый лис заплакал: «Солнце мира! Тот человек, о котором вы спросили, — не настоящий Ибн Сина, это разбойник, который грабит людей, называя себя Ибн Синой, а настоящего Ибн Сину нашел я и привез его к вам».
Султан задумался. Как-то незаметно улыбка сползла с его бескровных губ, и скуластое желтое лицо опять стало похоже на холодную маску.
— Теперь скажите: чем кончился ваш странный сон?
— Он кончился тем… — Шахвани, словно задыхаясь, сглотнул подступивший к горлу комок страха, наигранного и не совсем наигранного. — Увы! Повелитель, вы поверили словам этого ябедника и бедного вашего слугу отдали в руки палачам!
Султан хрипло и глухо рассмеялся:
— Вот так сон!.. Огорчительный конец… Но… не тревожьтесь пока, исцелитель! Мудрецы говорят, что вода не течет вспять, а сон… сбывается наоборот!..
Ах, как вовремя произнес он эти слова!
Может, он что-то и еще сказал бы, но тут нежданнонегаданно в комнату вошла Хатли-бегим.
Шахвани много слышал об этой женщине, а видел ее впервые.
Было от чего вздрогнуть!
Вся — с головы до ног — в черном. Сквозь тонкую прозрачную кисею на лице сверкают, прямо обжигая, глаза. Не по летам легко подлетела к ложу султана, упала, словно сбитая стрелой птица, к его ногам.
— Брат мой единоутробный! Повелитель наш!
Султан нахмурился, положил свою костлявую руку на дрожащее плечо плачущей сестры:
— Что за хождение ночью? Кто тебя послал ко мне, сестра?
— Брат мой единоутробный! — воскликнула снова Хатли-бегим и зарыдала пуще прежнего. — Покровитель правоверных… Тот, кто никогда прежде не пропускал ни одной молитвы… а теперь… теперь это грешное вино, эти застолья!.. Откуда, откуда явился к вам этот мошенник и колдун, сбивающий людей с пути истинного?
Султан быстро убрал руку с плеча сестры, будто обжегся:
— Это что за лживые наветы, Хатли? Называешь мошенником прославленного на весь мир великого врачевателя, он ведь исцелил, избавил от тяжкого недуга и меня, брата твоего, что был при смерти!
— Поверьте мне, брат мой! — Хатли-бегим резко отбросила на плечо черную кисею с лица, мокрого от слез. — Аллах ведает, что этот колдун не настоящий Ибн Сина, это лже-Ибн Сина, поверьте мне, брат мой! Настоящий только-только приехал — поверьте моим словам! — сейчас приехал в благословенную Газну!
Шахвани многозначительно взглянул на султана:
— О создатель! Сон это или явь?
Хатли-бегим вскочила на ноги, быстрой птицей подлетела к двери и торопливо распахнула ее:
— Где вы, великий исцелитель, досточтимый господин Ибн Сина? Пожалуйте сюда!
Шахвани заерзал, заторопился было подняться, но султан с холодной улыбкой на лице-маске остановил — положил руку ему на колено: сиди, мол, спокойно.
В дверях показался человек в ладном парчовом халате под белоснежной мантией: зеленая бархатная тюбетейка чуть выглядывает из-под тщательно повязанной белой серебристой чалмы. Достоинство, степенность — и полыхающие любопытством синие глаза. Человек остановился у двери, сложив на груди руки, склонил голову в неглубоком, но почтительном поклоне. Коротко, но внимательно посмотрел на султана. Затем перевел взгляд на сидящего рядом с султаном Шахвани.
«Опиум! Маковая отрава… Нездоровые глаза нарочито возбуждаемого человека… А этот человек в облачении лекаря? Подожди, Абу Али, подожди, где ты видел его? Горбоносого мужчину, и впрямь похожего на тебя? Где? Припомни!»
В грозной тишине послышался тревожный шепот Шахвани:
— О праведный аллах! О всемогущий создатель! Это — мой сон! Все, что приснилось мне, сбывается, благодетель!
Хатли-бегим вслушивалась в шепот, не понимая его смысла, но вид Шахвани, который доверительно склонился к султану, вновь заставил ее закричать: «Брат мой родной!» — и рвануться вперед. Но султан, подняв костлявую руку, остановил ее, не дав подбежать к себе близко.
