Я занял выгодную позицию около угла ратуши. Стоять мне пришлось недолго. Он появился и пристроился около входа в здание, скользнув по моей фигуре равнодушным взглядом. Я отвернулся и принял вид томящегося в ожидании.
Она подходила к ратуше с моей стороны, и я раньше обнаружил ее. Наконец он тоже увидел и засиял. Да, это была она, Тамара. На ее лице лучилась ответная улыбка. Может быть, и настоящая. Я подобрался поближе. Джованни двинулся ей навстречу и нежно взял за локоть. Это он неплохо умел.
— Я жду тебя уже час!
— Да? Я пришла вовремя.
— Куда мы пойдем, дорогая?
— Уже и дорогая? — Ее глаза смеялись. — Куда хочешь. Побродим пешком по этому заповеднику.
Они двинулись вперед, я — за ними.
— Чем ты занимался сегодня… Джованни? Никак не могу привыкнуть к твоему имени.
— Почему? — Он удивленно посмотрел на нее.
— Мы же так недавно познакомились с тобой! — вывернулась она.
— А мне кажется, — галантно заявил он, — что я тебя знаю целую вечность! — Тамара и я побледнели одновременно, но у нее тоже была великолепная выдержка.
— Так чем же ты все-таки занимался?
— Делал погоду!
— Как «делал погоду»? Что это значит?
— Разве я не говорил тебе? Я же метеоролог-эксплуатационник и каждый день делаю погоду!
— Вот оно что! — Она задумчиво посмотрела на него и умолкла.
Тут мне на одно мгновение почудилось, что он нравится ей. Они шли рядышком, он прижимал ее согнутую руку к своему боку, а она все время заглядывала ему в лицо. «Неужели опять?» — подумал я, но потом отогнал эту мысль. Нет, у нее, скорее всего, был какой-то план, который она и проводила в жизнь.
— Так мы пойдем куда-нибудь? — еще раз спросил он.
— Нет, Джованни. Просто погуляем. А потом ты проводишь меня в гостиницу.
— Может быть, зайдем ко мне?
— Ты сошел с ума! — В ее голосе не было решительности, и мне еще раз пришло в голову, что она неравнодушна к нему. — К девяти вечера я должна быть в гостинице «Старый Томас», — уже более уверенно добавила она.
— Ты не представляешь, как огорчила меня! Ты отказалась от всего, что я тебе предложил.
— Джованни, а ты можешь выполнить мое желание?
Горячее желание!
— Любое!
— Послушай, устрой завтра дождь. Ливень с громом и молниями здесь, в старом Таллине. В этой коробке со стеклянной крышей… Хороший дождь с громом!
— Это запрещено, — сказал он, но, помолчав, вдруг согласился. — Ладно, сделаю, хотя грома и не люблю.
— Обязательно с громом и молниями, слышишь, милый!
Он странно посмотрел на нее и кивнул.
К десяти вечера я ждал их у «Старого Томаса». Они скоро пришли. Постояли недалеко от меня. Минут пятнадцать она отбивала его поползновения зайти к ней. Потом они расстались, она вошла в гостиницу, а он зашагал в белесый эстонский вечер, насвистывая что-то бравурное.
Вид у него был самодовольный. Я двинулся вслед за ней. Поднимаясь по лестнице, покрытой ярким цветастым ковром, я любовался ее ногами и фигурой. Красивая женщина, она действительно могла покорять мужчин. У номера, пока она открывала дверь, я ее догнал.
— Тамара! — Она обернулась.
— Кто вы? Что вам нужно?
Я отлепил дурацкие усики и кое-как протер лицо платком.
— Не узнаешь?
— Не-ет.
— Я Альберт, друг Алека!
— ??
— Мне надо с тобой поговорить.
Она распахнула дверь. Я вошел первым, она — за мной.
— Что тебе от меня надо, Альберт? Нет Алека, нет его друзей, и я не могу понять, зачем ты здесь? Зачем я тебя впустила?
— Вот именно. Зачем ты меня впустила? Предложи мне сесть.
— Садись. — Она собиралась с мыслями. — Так что тебя привело сюда?
— Я следил за вами обоими сегодня и слышал твою просьбу устроить дождь. С громом и молниями! — сказал я, устраиваясь в удобном гостиничном кресле.
— Ну и что? — Она немного смутилась.
— У меня несколько вопросов. — Нельзя было давать ей опомниться. — И первый — зачем ты разыскала его?
— Ах, ты хочешь знать, зачем я его отыскала? — Она разозлилась и от этого похорошела еще больше. — Так вот, я его не разыскивала! Я приехала сюда на экскурсию и неожиданно наткнулась на него. На улице. И увидев его, такого самоуверенного, спокойного, цветущего, более цветущего, чем тогда… со мной, я пришла в ярость. Да, в ярость! — Она говорила зло, ее глаза потемнели от негодования. — Ты знаешь, как я жила все это время? Нет? Так послушай. Меня починили врачи. Полностью привели в порядок, даже внешность. Мне это стоило трех месяцев жизни, и черт с ними, недорогая цена. Я знала, что ему стерли память, и радовалась этому. Да, радовалась! Но мне память не стерли, понимаешь? Мне оставили этот ужас.
