— Понятие "боги" в вашем мозгу вполне соответствует властителям Трех Пыльных Солнц. Нужно только добавить "жестокие", ибо властители Трех Пыльных Солнц безжалостны. Ускорители покорны велениям Жестоких богов, отвергатели восстали против них.
— Вы видели кого-нибудь из Жестоких богов? Их много?
— Они принимают любой облик. Они среди нас. Любой может стать маской Жестокого бога. Ваши слова "дьявольская хитрость" точно выражают их. Они — боги-губители. Они — боги-дьяволы. Мы были великим народом, теперь мы жалкий народ. Так они захотели.
Ромеро опять повернулся ко мне:
— Вы что-нибудь понимаете, Эли?
— Не больше, чем вы, Павел. Ясно одно: существует могущественная цивилизация, не очень церемонящаяся с интересами аранов. Возможно, это рамиры. В таком случае, первые сведения рисуют их не в очень благородном виде.
Ромеро исчерпал свои вопросы, беседа стала вольной, в нее вмешались даже Орлан и Граций. Раньше у Орлана я не замечал особенного любопытства, а величественным галактам любопытство вообще не свойственно: им всегда так хорошо с собой, что на интерес к постороннему уже не хватает душевных способностей. Паукообразный астронавт заставил галакта изменить своим обычаям. Лишь Бродяга, Эллон да я не задавали Оану вопросов. Дракон прислушивался, хитро прищуриваясь, а Эллон, по-моему, даже обиделся. До сих пор везде, появляясь, центром внимания становился он сам, а сейчас на него и не глядели. Что до меня, то я не обращался к Оану, потому что все вопросы, какие мог поставить, задавали раньше и лучше меня другие.
Из ответов Оана я запомнил вот что: араны заселяли вторую планету из девяти, вращающихся вокруг Трех Пыльных Солнц, — по-видимому, Тройной звезды. На остальных восьми планетах жизнь не развилась. Сохранились предания о временах, когда Три Солнца были ясными, а сами араны — могущественны. Им удалось преодолеть планетное притяжение и вырваться в межзвездный простор. Искусство создания галактических кораблей давно утрачено, лишь один сохранился в пещерах Отца-Аккумулятора — его и похитили отвергатели, когда надумали бегство в будущее в сгущении времени коллапсара. Многие тысячелетия никто и не слыхал о Жестоких богах. Но они появились и взбаламутили Ясные Солнца, душная пыль затянула планету.
Араны, пытаясь бороться, создали корабли, поглощающие космическую пыль. Электрические сердца космолетов наполнили межзвездное пространство засасывающими полями, пыль оседала на кораблях, они, разбухая, превращались в маленькие планеты. Две такие искусственные планеты погнали пыль обратно на светила. Все, что Три Солнца выбрасывали наружу, возвращалось к ним. До этого момента пришельцев араны не интересовали. Они переменились сразу. Корабли-чистильщики были взорваны в мастерских и в космосе.
Космолеты, ставшие планетами, вышвырнули за пределы Трех Солнц, и сейчас они слоняются где-то, поглощая встречную пыль и расправляясь с мелкими космическими телами, ибо лишь при притоке постороннего вещества сохраняют жизнедеятельность.
— С одним космическим хищником встретились и мы, — сказал Ромеро. — Он напал на нас, но мы его отбросили.
С уничтожения кораблей-чистильщиков начались главные беды. Перед дальними рейсами звездолеты проходили подзарядку у Трех Солнц, накапливая запасы энергии. Теперь взрывался любой корабль, устремившийся к Трем Солнцам. Стало опасно выходить в межзвездный простор.
Несколько кораблей ушло к другим солнцам, сообщения от них вскоре перестали поступать — очевидно, они погибли.
Так стала закатываться цивилизация аранов. Оставалась одна надежда — неведомые боги внезапно появились, могут так же внезапно исчезнуть. Нужно притаиться и — выжидать часа освобождения.
Араны притаились, но вместо радостного освобождения пришло горькое прозрение. Тогда и стали называть пришельцев Жестокими богами. Они терзали не только аранов, но и природу. Они замахнулись на самое время! Спокойное, однолинейное время Трех Солнц стали выгибать и вспучивать. У планеты аранов имеется спутник — единственное место, куда Жестокие боги разрешают выбираться, не наказывая. Но день, проведенный на спутнике, старит, как неделя на планете. А у тех, кто забирался дальше спутника, время разрывалось в теле. Сердце жило в одном времени, ноги в другом. Один части тела долго не старели, другие дряхлели быстро. В аране сохранялась молодость и нарастала старость. Он был и в прошлом и в будущем. Он мыслил разными мыслями, и желал разными желаниями, и отвечал на вопросы: "Да — нет! Да — нет!" Он переставал двигаться — одни ноги стремились вперед, а другие тянули назад. Страх заразиться раком времени заставил отказаться от межпланетных перелетов, даже не наказываемых богами.