Цены на папирус были довольно высокими на протяжении всей античности. Некоторое представление о них можно получить на основе одной афинской надписи, в которой перечисляются расходы по строительству одного из сооружений Акрополя. В графе «расходы» указано: «Были куплены две харты, на которых были записаны копии, за две драхмы и четыре обола». Нет сомнения, что здесь под словом «харта» подразумевается стандартный свиток папируса. Следовательно, он стоил в конце V в. до н. э. (время, к которому относится указанная надпись) в Афинах одну драхму и два обола. Для того, чтобы получить представление об этой сумме, вспомним, что афинское государство платило членам суда присяжных (эти деньги часто были единственным источником существования их семей) два, позднее три обола (в драхме было шесть оболов). В IV в. до н. э. один листок папируса стоил два халка, то есть четверть обола (как это мы узнаем из речи Демосфена «Против Дионисодора»). Следовательно, за обол можно было купить четыре таких листа, а за драхму — 24, то есть целый свиток.
В эллинистическую эпоху цены на папирус еще более повысились. По-видимому, это было связано с введением монополии на производство и продажу этого материала, установленной Птолемеями, — умевшими извлекать выгоду из всего. Вероятно, с этой монополией и связано название одного из сортов папируса — «царская харта».
Папирус служил главным писчим материалом очень долгое время и не был окончательно вытеснен до самых поздних времен, когда для производства книг стал применяться пергамен. Без папируса не обходились канцелярии остготских, лангобардских, вандальских королей. Канцелярия Меровингов только после 670 г. перешла на пергамен. Папская канцелярия писала на папирусе вплоть до XI века: известны 23 буллы, от 849 до 1022 года, написанные на папирусе[49].
После гибели античного мира производство папируса-бумаги в Египте продолжало сохраняться, только на первом листке свитка — протоколе — ставилось имя византийского чиновника, в ведении которого находилось это производство. Здесь же указывалось время и место, где этот свиток был произведен. Согласно кодексу Юстиниана (Nov., 44, 2) каждый официальный документ должен был иметь протокол, являвшийся как бы свидетельством подлинности документа.
Известный ученый и государственный деятель раннего Средневековья, Кассиодор Сенатор, оставил нам настоящий гимн папирусу (Cassiodori Variarum, XI, 38): «Прекраснейший труд взял на себя находчивый Мемфис, для того чтобы книжные полки заполнило создание одного края земли, изящное и тонкое… И вот встает нильский лес без ветвей, роща без листвы, посев вод, прекрасная поросль болот, мягче лозы, но тверже травы, не знаю, какой пустотой наполненный и полноты лишенный, нежный и пористый, дерево-губка, у которого, как у яблока, твердая кожура, но мягкая сердцевина, стройный, но упругий, великолепный плод отвратительных топей». Изготовленный из него материал «белоснежной поверхностью открывает свои поля красноречию, то простираясь далеко вширь, то собираясь для удобства в свиток, употребляемый для больших трактатов».
Завоевание Египта арабами не повлекло за собой существенных изменений в производстве этого материала — оно продолжалось, только протокол оформлялся на арабском языке. Лишь в XII веке производство папируса упало, не выдержав конкуренции нового и более дешевого писчего материала — бумаги, на которую и перешло название папируса.
Глава IV
Египет — родина книги
К словам разумных ты ищи пути,
Весь мир пройди, чтоб знанья обрести,
О том, что ты услышал, всем поведай,
С упорством корни знания исследуй…
Фирдоуси, Шах-Наме, Вступление
«Я видел битого… обрати сердце твое вослед писаниям. Видел я (и) освобожденного от работ. Смотри, неграмотность — ничто, она равносильна зависимости. Прочти заключение (книги) Кемит, и ты найдешь высказывание такое в нем: “Что касается писца в месте его всяком, что от столицы, то никогда не обнищает он в нем. Он (сам) в состоянии удовлетворить нужды другого, если тот выходит (из присутствия) недовольным… И поэтому я желаю, чтобы ты возлюбил письмо более, чем мать твою, и поэтому я желаю, чтобы привлекла польза его внимание твое…”».
