Видимо я все-таки попал. Я почувствовал, как от удара треснула кость, мне в лицо брызнула густая кровь. Зверюга заревела, теперь в ее реве смешались боль и удивление. Она извернулась и вцепилась зубами мне в ногу, обхватив ее своими сильными лапами.
Я, не останавливаясь, все так же бешено крича, старался освободиться от ее захвата. Камень в моих руках все взлетал и взлетал к потолку, что бы потом со всего маху опуститься на череп чудовища. Кровь текла ручьем, камень скользил у меня в руках, с каждым новым ударом мне все труднее было удерживать его. И вот он, выскользнув совсем, исчез в темноте. Но я не останавливался, продолжал бить зверя по голове голыми руками, пока силы не покинули меня и я не остановился.
А монстр все еще был жив, он все сильнее вгрызался в мою ногу, прокусив сапог и разорвав мышцы на икре. Он взмотнул головой, вырывая из ноги у меня кусок мяса, и махнул лапой. Меня отнесло как пушинку к другой стене тоннеля, я стукнулся головой о каменный выступ и на несколько секунд потерял сознание. Не удержавшись, я соскользнул на землю. Тело мое замерло, и этим тут же воспользовался зверь. Когда я пришел в себя и открыл глаза, вынырнув из тьмы во тьму, то обнаружил как глаза монстра все ближе и ближе приближаются ко мне.
Тварь стремилась добраться до моего горла, чтобы одним мощным ударом покончить со мной. Мне в ноздри ударил запах смерти и жуткий смрад. Я закашлялся, меня мутило, в голове что-то стучало, разбивая ее на части.
Но я все еще боролся, боролся, спасая свою жизнь. Моя рука шарила вокруг, в надежде найти хоть что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия в борьбе с диким зверем. Другой рукой я старался оттянуть миг неминуемой смерти — отстраняя пасть монстра от своего лица. Под моей рукой была грубая жесткая щетина, пропитанная слизью и кровью.
Неожиданно я нащупал свой маленький ножичек, потерянный еще в первый миг схватки. Я крепко сжал его в пальцах и, почти не глядя, всадил прямо в один из горящих неземным огнем глаз. Во все стороны брызнула кровь, смешанная с вонючей жидкостью. Зверь бешено взревел, задрав голову к потолку, скрытому во тьме. Он умирал, и от его страшного безумного крика у меня в голове помутилось, и я вновь потерял сознание. Последнее, что еще всплыло на тот миг у меня в мозгу, была мысль: «Пригодился все-таки ножичек…»
Когда я очнулся, то сначала даже не понял, что вновь вернулся к реальности, покинув миры грез и пустоты, такая темень царила вокруг. Тьма мира грез ничем не отличалась от мрака старой пещеры. В голове шумело, что-то громко пульсировало, отдаваясь с силой у меня в висках. Я осторожно приподнялся, схватившись рукой за голову. Боль вонзалась в мозг раскаленной стрелой, затылок горел адским огнем. Раненая нога нестерпимо саднила; ощупав ее, я пришел к выводу, что она пострадала меньше, чем можно было подумать. Раны покрылись хрупкой корочкой крови, появилась небольшая припухлость, но в остальном все было в порядке. Оторвав от рубахи рукав, я все же перебинтовал как смог в темноте ногу, сильно стянув ее, предупреждая новое кровотечение. Умирать от потери крови — да и вообще умирать — что-то уж больно не хотелось.
Немного придя в себя, я вспомнил и о чудовище, диком звере, что напал на меня. Что с ним, вдруг он еще жив? Я испуганно вжался в камень, инстинктивно вслушиваясь в царящую здесь тишину. Вокруг было тихо, не слышно ни единого звука, кроме моего сдавленного хрипящего дыхания.
«Значит, все позади, — решил я, облегченно вздохнув. — Либо это существо мертво, либо уползло в свое логово, зализывать раны».
Так как слишком долго находится здесь мне было совсем не резон, я очень медленно поднялся на ноги, прижимаясь к стене спиной. И, крепко сжав зубы от острой боли, двинулся вперед к выходу из тупика едва не ставшего моим последним пристанищем.
Почти сразу же я наткнулся на уже окоченевший труп, едва не свалившись вновь на землю. Тяжело дыша, рваным рукавом грязной рубахи стирая со лба едкий пот, я присел рядом с ним и дрожащими руками осторожно ощупал его. Это был огромный зверь, телом своим больше похожий на собаку, заросшею густой свалявшейся шерстью, но я был не очень уверен в этом. Длинная острая морда крепилась к толстой почти бычьей шее, кожа висела складками и была вся покрыта какими-то разрезами и язвами. Липкая слизь стекала из расквашенного носа, смешанная с еще более густой кровью. Ушей как я не искал, так и не смог обнаружить. Вся передняя часть морды представляла собой кровавое месиво — кожа превратилась в лохмотья, челюсть сломана, из десен торчат осколки клыков.
