— Показать вам мозаики?
— Поменять деньги?
— Открытки? Стамбульские сувениры?
Полное розовощекое лицо американца.
— Вы Джон Скейн? Коммуникатор? В пятьдесят третьем мы вместе работали над проблемой плавильной камеры.
Скейн качает головой.
— Вы ошибаетесь, — отвечает он по-итальянски. — Я не он. Простите. Простите.
И присоединяется к веренице молящихся нараспев священников.
Фиолетовый песок, деревья с голубыми листьями. Оранжевое море под лимонным солнцем. Глядя с верхней палубы терминала, за час до приземления, Скейн видит ряд высоких отелей вдоль побережья. Он сразу же чувствует неправильность: здесь не должно быть отелей. На нужной ему планете нет таких зданий. Значит, опять не то.
Пытаясь выстроить четкую последовательность, он испытывает чувство полной дезориентации. Где я? На борту лайнера, направляющегося к Аббонданце-VI. Что я вижу? Мир, где уже побывал. Который из миров? Тот, что с отелями. Третий из семи.
Он уже видел эту планету во время скачка в будущее. Задолго до того, как оставил Землю и начал свои поиски, он видел эти отели, это побережье. Теперь он увидел их в скачке назад. Это вызывает недоумение. Нужно постараться увидеть себя как движущуюся точку, путешествующую сквозь время, посмотреть на пейзаж в этой перспективе.
Скейн видит прежнего себя на терминале. Когда-то это было будущее. Какая путаница, какая ненужная неразбериха!
— Я ищу одного старого землянина, — говорит он. — Ему, должно быть, лет сто или сто двадцать. Лицо похоже на череп — совсем бесплотное. Хрупкий. Нет? Тогда скажите, есть ли на этой планете жизненная форма, похожая на большой желейный шар, обитающий в яме на побережье и… Нет? Спросить у кого-нибудь еще? Конечно. И… можно снять номер в отеле? Пока я не разберусь, что к чему.
Он устал находить «неправильные» планеты. Какая глупость — тратить последние сбережения на поиски мира, увиденного во сне! Он рассчитывал, что планета с фиолетовым песком и деревьями с голубыми листьями уникальна, но нет, в бесконечной вселенной десятки таких планет, и он впустую потратил почти половину своих денег и год жизни, посетив две из них, а теперь еще и эту, но ничего не добился.
Он идет в отель, который ему предложили.
На побережье загорают туристы, в основном земляне. Скейн бродит среди них.
«Послушайте, — хочется ему сказать, — у меня проблемы с головой, старая травма, из-за нее у меня бывают видения прошлого и будущего. В одном из этих видений я встречаюсь с человеком с лицом-черепом, и он отводит меня к созданию типа амебы. Вы следите за моей мыслью? И это происходит на планете с фиолетовым песком и деревьями с голубыми листьями, в точности такой, как эта, и я считаю, что если буду ходить достаточно долго, то непременно найду и человека с лицом-черепом, и амебу. Вы следите за моей мыслью? Возможно, это та самая планета, но я не в той ее области. Что мне делать? Есть ли у меня надежда, как вам кажется?»
Это третий мир. Он понимает, что должен побывать в некотором количестве «неправильных» планет, прежде чем найдет «правильную». Но в скольких? В скольких? И когда он поймет, что попал туда, куда надо?
Он молча стоит на берегу, и его охватывает смятение. Он проваливается во временную фугу, и его выбрасывает в другой мир.
Фиолетовый песок, деревья с голубыми листьями. Толстый дружелюбный пингалорианский консул.
— Человек с лицом, похожим на череп? Нет, не знаю никого с такой внешностью.
«Что это за мир? — спрашивает себя Скейн. — Один из тех, что я уже посетил, или один из тех, где еще не был?»
Множественные слои иллюзии окончательно запутывают его. Прошлое, будущее и настоящее стянулись в тугой узел вокруг горла. Пласты реальности смещаются; события переплетаются. Фиолетовый песок, деревья с голубыми листьями. Какая это планета? Какая? Которая из них? Он снова на заполненном людьми берегу. Лимонное солнце. Оранжевое море. Он снова в каюте космического корабля. Видит записку, узнает свой почерк: «Ты пассажир на борту корабля, летящего к Аббонданце-VI. Он приземлится через несколько дней». Значит, это было видение? Куда его забрасывало? Назад? Вперед? Скейн больше не в состоянии ответить на этот вопрос. Одинаковые миры сбивают его с толку. Фиолетовый песок. Деревья с голубыми листьями. Жаль, что он разучился плакать.
