– Да, ребята, – согласился Мостовой, – вы лучше останьтесь здесь, а я схожу с Сергеем Николаевичем в радиоузел.
Чистяков пожал плечами и повесил куртку на место. Синицкая поджала губы, но ничего не сказала и тоже повесила куртку на вешалку.
…Радиоузел располагался в дальнем конце коридора второго этажа. Мостовой топал следом за директором по пустому коридору.
– Сергей Николаевич, а что у вас за антенна такая мощная установлена, что рация работает? У нас здесь ни рация в машине, ни мобильники не берут.
– Да, это и не рация по большому счету, – ответил Куракин, не оборачиваясь. – Это система спутниковой связи.
– Спутниковый телефон? – удивился Мостовой тому, что он находится не у директора, а в какой-то комнате.
– Нет, допотопная система. Сохранилась еще со времен «царя Гороха». Принцип тот же, но исполнение устаревшее. Все руки не доходят заменить, да и не пользуемся мы этой системой. До сих пор телефонная связь не подводила.
Около последней двери Куракин неожиданно встал как вкопанный. Борис чуть не налетел на него и тоже остановился.
– Не понял! – проговорил директор, уставившись на дверь.
Мостовой сообразил, что так насторожило директора, и червячок нехорошего предчувствия зашевелился в его могучей груди. Дверь была не заперта. И была приоткрыта, но внутри было темно.
Куракин пальцами толкнул дверь, которая медленно отворилась внутрь. Шагнув в комнату, директор пошарил рукой по стене и включил свет. Борис увидел небольшое помещение со стеллажами вдоль двух стен. На них лежала масса всевозможного радиохлама: ящики из-под аппаратуры, запчасти, провода, динамики, приборы и другое барахло, которое обычно копится у людей данной специальности. Около окна стоял большой стол. С одного взгляда было ясно, что здесь поработали грубо и основательно. Не нужно быть специалистом в радиоделе, чтобы понять, что аппаратура изувечена и разрушена чем-то тяжелым.
– Насколько я понял, это сделали совсем недавно, – нарушил гнетущую тишину Мостовой.
Куракин продолжал молча смотреть на разбитую аппаратуру, засунув руки глубоко в карманы брюк и раскачиваясь с пятки на носок.
– Значит, они догадались, что мы их вспомнили, – проговорил Мостовой, – и боятся, что вернулись мы из-за них.
– А еще они знают, что на дороге обвал, – добавил Куракин.
– Телефонную связь наверняка испортили они же.
– Необязательно. Она могла и сама выйти из строя, а вот аппаратуру разбили для страховки.
– Слушайте, – схватил директора за плечо Мостовой, – но тогда это сделал кто-то из своих!
Куракин обернулся и отшатнулся, как от удара.
– Почему «из своих»? – спросил директор, немного смутившись своей реакции. – Это мог сделать кто угодно. Вы ведь догадались, что у нас есть и другая связь.
– Нам положено знать, – возразил Мостовой. – А вот почему я думаю, что сделали свои – это же нужно знать, где находится аппаратура, нужно открыть замок. Нужно действовать смело, не бояться, что тебя увидят на втором этаже этого здания, куда отдыхающие не ходят.
– Нет, за своих я ручаюсь, – энергично замотал головой Куракин, – это не они, точно не они.
– Слушайте, а служба безопасности у вас есть?
– Есть вообще-то. Она у нас на всю фирму общая, служба экономической безопасности.
– На какую фирму? – не понял Мостовой.
– У собственников что-то вроде холдинга, – пояснил Куракин, – туда входят две горнолыжные базы, пансионат на побережье, несколько ресторанов. Кажется, еще строительная фирма. Вот на всю эту структуру существует одна служба безопасности.
– Это понятно. А здесь, в «Джаловчате», что, никаких охранников нет, что ли?
– Почему? Есть двое. Но мы их на виду не держим. В основном они дежурят у мониторов видеонаблюдения. Если что случится, то вмешиваются. Драка какая-нибудь или еще что.
– Видеонаблюдение? – обрадовался Мостовой и стал озираться в коридоре.
– Здесь его нет. Камеры установлены только в местах массового посещения, а в служебных помещениях имеется лишь охранно-пожарная сигнализация.
– Жаль! Ладно, собирайте своих подчиненных, будем проводить служебное расследование по факту взлома радиоузла и порчи имущества.
