— Вам нельзя разговаривать со мной?
— Болтали, что ты шлюзовик? — услышал Ник Лов грубоватый голос стражника, который явно не умел строить вежливых фраз. Ник Лов уже усвоил несложную систему уклонения от ответов в тех случаях, когда не знал, что сказать, и ответил вопросом на вопрос:
— А какое отношение шлюзовики имеют к вашим детям?
— Шлюзовики убили моего сына! — Стражник опять выпалил эти слова и, как уже показалось Ник Лову, с ненавистью посмотрел на него.
«Что-то слишком большую власть над людьми приписывают этим шлюзовикам, — подумал Ник Лов. — Может быть, это просто бандиты? Всё возможно в таком обществе».
— Как же они это сделали? Расскажи мне.
— Это ты расскажи, как вы это делаете, если ты шлюзовик? — порывисто произнёс стражник, сдерживая свой голос, чтобы его не было слышно в соседней комнате. — Это ты скажи, как вы сумели выпить весь воздух в том отсеке, где работал мой сын?
Ник Лов подался к стражнику, задавая ответный вопрос:
— Откуда ты знаешь, что сын умер оттого, что кто-то выпил воздух?
— Так нам сказали, когда весь отсек был заблокирован. И больше туда никто никогда не входил.
Ник Лов лихорадочно анализировал услышанное: «Это может быть только пробой оболочки! Воздух из отсека был высосан вакуумом космического пространства, и автоматы, которые, к счастью, сохранили работоспособность, естественно, заблокировали двери отсека. Но ведь это же страшная опасность! Пробои положено немедленно заваривать, ибо внутренние перегородки не рассчитаны на длительное воздействие такого давления. Их может продавить, и тогда… Тогда сработают автоматы блокировки всего этажа, со всеми людьми, которые там будут находиться. Но его перегородки также долго не выдержат, и будет заблокирован ещё этаж, затем следующий. И так до тех пор, пока не будут пройдены все этажи, снабженные защитой, а затем…» — Ник Лову стало зябко.
— Давно ли погиб твой сын? — напряжённо глядя на стражника, спросил Ник Лов.
— Давно. Уже сын моего сына стал юношей и скоро поступит на службу в стражу. Да что это я с тобой разговорился? — спохватился стражник. — Если ты шлюзовик, то будь ты проклят!
— Я не шлюзовик, — серьёзно и мягко ответил Ник Лов несчастному отцу. — Но если я не найду помощи у таких, как ты, то очень может быть, что трагедия повторится и ещё много людей погибнет.
Ник Лов замолчал, не зная, как объяснить этому неграмотному человеку, какую страшную тайну тот невольно открыл ему. За двести с лишним лет сотни малых и больших метеоритов, хаотически пронизывающих космос, должны были существенно повредить внешнюю оболочку звездолёта. При нормальной профилактике это не страшно. Оболочка своевременно заваривается, и давление восстанавливается.
«Но ведь для этого нужно выходить в космос! — подумал Ник Лов — Есть ли в этом малограмотном, как выяснилось, «государстве» люди, достаточно подготовленные, чтобы справиться со скафандром и аппаратурой, выйти в космос и восстановить пораженные места оболочки? Должны бы быть, иначе звездолёт не продержался бы двести лет. Как ни мала вероятность встречи с крупным метеоритом, она всё же не равна нулю, и слова стражника это подтверждают. Так кто же следил за оболочкой звездолёта все эти долгие годы? И следит ли сейчас?».
Открывшаяся дверь прервала размышления Ник Лова. Заглянувший в неё стражник жестом показал, что Ник Лову следует выйти. Ник Лов подчинился приказанию и, войдя в соседнюю комнату, увидел, что двое судей и синий с жёлтой повязкой сидят на местах, но в комнате уже нет Сола и его подруги.
«Увели. Жаль, — подумал Ник Лов, — и даже не знаю куда».
Старший судья, по-видимому уступая настоянию Аберамона, знаком приказал всем зелёным удалиться. После этого Аберамон, взяв на себя роль главного в процессе, сказал:
— Ник Лов! В последний раз предлагаю тебе одуматься и дать разумный ответ на моё предложение. Ещё раз подумай!
Но Ник уже решил, что ему рано выходить на какие-то переговоры, так как многое ему неизвестно.
«Ещё рано! — чётко сформулировал для себя Ник Лов, вспомнив, что только сегодня утром он вышел из своей анабиозной кабины. — А уже сколько всего произошло! И кое-что я уже знаю. Нет, пока прирост информации идёт такими огромными темпами, мне нельзя принимать никаких решений».
