— Тебе чем-нибудь помочь?
— Если хочешь, накрой на стол.
— Отличненько.
Даже не знаю, сколько раз я накрывал на стол среди бела дня, задолго до того, как мы садимся есть. Но без действия, с одними репликами, пьеса была бы еще скучнее. Конечно, я избегаю по-настоящему сложных дел — стены, например, не крашу. Я страшно признателен Хью за то, что он принимает мои правила игры. Вопли и швыряние тарелками — пожалуйста, но только у других. А моя жизнь пусть остается по возможности чинной, даже если иногда приходится притворяться.
Я бы охотно начал с чистого листа свое общение с Бекки, но мне что-то подсказывало: она не согласится. Даже во сне она излучала враждебность, точно передатчик — радиоволны, и сопела как-то обвиняюще. «Ко-зел. Ко-о-о-зел». Объявление о заходе на посадку ее не разбудило, а когда стюардесса попросила ее пристегнуться, Бекки пошевелила рукой, как лунатичка, не поднимая век. Леденец исчез из виду, и я выиграл еще десять минут. Это время я потратил на укладку вещей, чтобы устремиться к выходу, как только мы подъедем к терминалу. Только одного я не рассчитал: сосед спереди загородил мне дорогу. Он долго вытаскивал свою спортивную сумку из верхнего багажного отсека. Если бы не он, то к моменту, когда Бекки отстегнула ремень, я был бы уже далеко; но это произошло, когда я продвинулся всего на четыре ряда и оказался, как нарочно, прямо у переборки.
Каким словом она меня обозвала? Я слышал его раньше и, наверно, услышу еще неоднократно. Пять букв. Вопрос выглядел бы забавно. Конечно, в кроссвордах «Таймс» таких слов не бывает. Иначе их мог бы разгадать любой.
