- Будем рассчитывать на свои силы, командир, - подбадриваю его. - Теперь главное - добраться до цели и сбросить на нее груз, а там машина станет легче, маневреннее.
- Будьте внимательнее и еще раз как следует проверьте пулеметы, - предупреждает командир стрелка и стрелка-радиста.
Мы по- прежнему в составе девятки. Чем ближе к цели, тем четче просматривается на дорогах движущаяся фашистская техника. Это идут на восток войска противника, переправившиеся по наведенному им мосту: танки, автомашины, солдаты. Нам срочно надо разрушить переправу и тем самым помочь нашим наземным войскам, принявшим неравный бой, выиграть время для генерального сражения.
Плотным строем на повышенной скорости приближаемся к заданной цели. Но что это? Впереди, справа от наших самолетов, стали возникать шапки черного дыма. Догадываюсь - зенитная артиллерия. Никогда еще не приходилось видеть разрывы ее снарядов. Степану они не в диковинку, ему знакома эта картина еще по Халхин-Голу… Веду ориентировку, всматриваюсь в землю. Огненные вспышки там все чаще: враг старается не допустить нас к переправе.
Командир эскадрильи покачивает свой самолет с крыла на крыло - подает команду на увеличение интервалов. Это чтобы одним разрывом снаряда не поразило сразу два самолета (так нас учили), к тому же у каждого будут лучшие условия для противозенитного маневра.
Неприятель продолжает бить длинными очередями - [12] по пять-шесть в серии. Очевидно, стреляют тридцатисемимиллиметровые пушки «эрликон», или, как их еще называют, «шведки». Черные клубы дыма от разорвавшихся зенитных снарядов окружили звено комэска. Теперь стали подбираться к нашему звену. Серии разрывов то приближались к самолету, то удалялись от него: видно, фашисты уже пристрелялись по нашему строю и теперь ведут огонь наверняка.
Слышим доклад стрелков: сзади тоже появились зенитные разрывы. Значит, хотят взять нас «в вилку». Не успел Степан ответить воздушным стрелкам, что видит, это сам, как под самолетом раздался оглушающий треск и сразу запахло порохом. Командир резко отвернул влево. Очереди «шведок» проходят теперь метрах в пятидесяти от самолета, правее. Значит, маневр помог нам и враг промахнулся. Теперь действуем смелее. В том случае, когда разрывы приближаются к нам спереди, газ резко убираем, но от этого пронзительно начинает выть сирена у меня над головой. Это предупредительное устройство предусмотрено конструкцией самолета на случай, если летчик забудет при посадке выпустить шасси. Но сейчас мы не садимся, а совершаем противозенитный маневр, и этот вой нам ни к чему.
Разрывы перемещаются, теперь они впереди самолета, но долго так лететь нельзя - падают скорость и высота, поэтому увеличиваем обороты двигателей. От этого они бешено ревут, и самолет идет уже в прежнем режиме. Однако теперь мы не можем круто отворачивать, потому что находимся на боевом курсе и цель близка. Невольно входим в зону огня.
В то время, когда любому из нас грозила опасность быть сбитым, мы все же не могли не улыбнуться довольно курьезному событию, происходившему на наших глазах. В один из моментов боя масса зенитного огня сосредоточилась на правом звене и особенно на его левом ведомом. Стремясь выйти из разрывов, окружающих самолет, он дает полный газ и, обогнав командира эскадрильи, оказывается впереди всей девятки. Со стороны и странно, и смешно видеть такую необычную картину, но уж, видно, настолько припекло нашего товарища, что ничего иного ему не оставалось делать…
Внимание всех ведомых сосредоточено сейчас на самолете командира эскадрильи. По его сигналу мы открываем люки и сбрасываем бомбы на цель. Самолет сразу же становится значительно легче, а следовательно, и маневреннее. [13]
Теперь, когда груз сброшен, разворачиваемся за комэском, попутно следя за целью и разрывами наших бомб. А их на врага полетело более полутысячи, и добрая сотня фугасов предназначена для переправы. Остальные - осколочные - для скопившейся там живой силы и техники.
Высота у нас средняя - две с половиной тысячи метров. Бомбы с такой высоты летят считанные десятки секунд. Видим, как черные разрывы и красные вспышки накрывают переправу и все вокруг. Вражеские зенитки сразу смолкают: видно, гитлеровцам не до стрельбы, когда на земле все ухает и рвется. А пока они приходят в себя, мы уже за пределами их досягаемости.
